Борн был одет в пальто, его компаньонка в одном шелковом платье, а ночь была прохладной. Никакая женщина не выйдет на улицу в таком виде! Он наклонился вперед, увлекая Мари Сен-Жак за собой, стараясь согнуть ее, заставить делать резкие движения вбок. Приглушенные щелчки выстрелов превратились в бурное стаккато, асфальт и бетон фонтанчиками взлетали вокруг них.

Теперь он рванулся вправо, стараясь держаться ближе к обочине, на бегу выхватывая револьвер из кармана пальто. Затем прыгнул еще раз, теперь уже прямо вперед, при этом левой рукой придерживал правую, сжимавшую оружие. На миг он задержался, чтобы высмотреть окно машины с выставленной винтовкой, после чего произвел три выстрела.

Из темного салона стоявшего неподалеку автомобиля раздался крик. Скорее это был вой, переходящий в крик, и на этом все закончилось. Борн лежал без движения, ожидая, прислушиваясь, готовясь стрелять снова и снова. Тишина… Он попробовал встать… и не смог. Что-то с ним случилось. Он едва мог двигаться. Затем боль пронзила его грудь с такой силой, что он долго лежал, обхватив голову руками, пытаясь остановить агонию. Все места его старых ран причиняли ему невыносимые страдания. Он хотел лишь встать, чтобы добраться до автомобиля, в котором находился его потенциальный убийца, выбросить его и уехать как можно дальше от этого проклятого места.

Он бил себя по лицу и смотрел на Мари Сен-Жак. Она медленно поднималась, опираясь на стену, и вдруг побежала. Он не мог отпустить ее! Она поднимет панику в отеле, сюда придут люди, чтобы забрать его, и другие… чтобы прикончить. Он должен ее остановить!

Борн стал перекатываться, пока не оказался у сетки возле стены в четырех футах от женщины. Он поднял револьвер, целясь ей в голову.

– Помогите мне подняться, – слабым голосом произнес он.

– Что?

– Вы слышите меня! Помогите мне встать!

– Вы обещали мне, что я смогу уйти! Вы дали мне слово!

– Я вынужден взять его назад…

– Нет, пожалуйста, нет.

– Револьвер направлен прямо вам в голову. Вы подойдете сюда и поможете мне встать, или я выстрелю.

Он выбросил труп из машины и велел ей сесть за руль. Потом открыл другую дверь и сел, стараясь быть незаметным для внимательного взгляда со стороны.

– Поехали, – сказал он. – Туда, куда я укажу.

«Когда вы находитесь в стрессовом состоянии и, конечно, при этом располагаете временем, поступайте точно так же, как когда вы заняты наблюдением за чем-либо. Старайтесь расслабиться, не препятствуйте мыслям или воображению посещать вас. Старайтесь не применять к себе никаких насильственных мер. Будьте как губка, концентрируйтесь на всем и ни на чем конкретно. Мозговая деятельность, справившись с рядом нарушений, может восстановиться».

Борн вспомнил слова доктора Восборна, когда устраивался на сиденье автомобиля, пытаясь вернуть самообладание. Он массировал грудь, стараясь не задевать старые раны. Боль уже не была такой резкой, как несколько минут назад.

– Вы просто приказали мне ехать! – возмутилась она. – Но я не знаю, куда?

– Если бы я сам это знал, – откликнулся Борн.

Он велел ей остановиться в достаточно темном месте на обочине широкой дороги. Ему необходимо было сосредоточиться.

– Меня будут искать! – воскликнула она.

– Меня тоже.

– Но вы захватили меня против моей воли. Вы принудили меня. Все это так неожиданно, – сейчас она говорила более спокойно, контролируя свое поведение. – Это похищение, разбой… это очень серьезные преступления. Теперь вы уже выбрались из отеля, вы достигли своей цели. Отпустите меня, и я никому ничего не скажу. Обещаю вам!

– Вы хотите сказать, что даете мне слово?

– Да!

– Недавно я тоже дал вам слово, но забрал его назад. Так же можете поступить и вы.

– Вы – это другое дело. Я – нет. Меня никто не пытался убить! Бог мой! Пожалуйста!

– Поехали!

Одно ему было очевидно. Убийцы видели, что он бросил свой чемодан и не стал его подбирать, спасаясь от преследования. Это означало для них лишь одно: он собирался покинуть Цюрих и Швейцарию тоже. Вокзал и аэропорт будут контролироваться. И автомобиль, захваченный у убитого им человека, также станет предметом поисков. Борн не мог ехать ни на вокзал, ни в аэропорт. Придется избавляться от машины и искать себе другую, тем более что он мог себе это позволить. У него было около ста тысяч швейцарских франков и более шестнадцати тысяч французских. Швейцарская валюта лежала у него вместе с паспортом, а французская – в бумажнике, который он отобрал у маркиза де Шамбо. Этого было более чем достаточно, чтобы незаметно добраться до Парижа.

Почему Париж? Этот город притягивал его магнитом, без видимых причин.

«Вы не беспомощны. Вы должны найти свой путь… Следуйте вашим инстинктам, но, разумеется, не без оглядки».

В Париж!

– Вам приходилось бывать в Цюрихе раньше? – обратился он к заложнице.

– Никогда.

– Вы не должны меня обманывать, ясно?

– У меня нет причин для этого! Пожалуйста, разрешите мне остановиться! Отпустите меня!

– Сколько вы времени в Цюрихе?

– Неделю.

– Значит, у вас было время осмотреть город?

– Я почти не покидала отель, у меня не было времени.

– Вы прилетели сюда из Канады?

– Да, я работаю для правительства…

– Доктор – это не медицинский термин?

– Я – экономист. Макгиловский университет. Колледж Пемброук, Оксфорд.

– Я потрясен.

Неожиданно, точно рассчитывая на что-то, она добавила:

– Мои руководители ждут от меня звонка сегодняшней ночью. Если они не дождутся его, то станут беспокоиться и, возможно, поднимут на ноги полицию в Цюрихе.

– Да, я понимаю, о чем вы говорите. У нас есть темы для разговора, не так ли? – про себя Борн отметил, что, несмотря на сильный шок, доктор Сен-Жак не выпускает из рук свою сумочку. Он нагнулся вперед, и боль в его груди внезапно усилилась. – Позвольте вашу сумочку.

– Что? – удерживая руль одной рукой, другой она вцепилась в сумочку, собираясь защищаться до последнего.

Борн вырвал сумочку и заявил:

– Ваше дело вести машину!

– Вы не имеете права… – она замолчала, понимая всю бессмысленность сопротивления.

– Согласен, – произнес он, открывая сумочку и поворачиваясь к слабому свету лампочки в салоне.

Содержимое сумочки было аккуратно сложено. Паспорт, бумажник, ключи и масса различных записок и писем в соседнем отделении. Борн стал искать вполне определенное послание. Оно находилось в конверте, который ей дал клерк в отеле. Телеграмма из Оттавы…

Борн положил телеграмму на место и увидел маленькую книжечку спичек в белой блестящей обертке, украшенную надписью из сплошных завитков. Он взял ее в руки и прочитал название: «Кронхалле». Ресторан… ресторан. Что-то беспокоило его, но он не мог вспомнить, что именно связано с этим рестораном. Взяв спички, он закрыл сумочку и наклонился вперед, чтобы положить ее на место.

– Это все, что я хотел знать, – пробормотал он, сидя в углу и уставившись на спички. – Я хочу напомнить вам ваш разговор относительно Оттавы. Вы получили оттуда известие… 26-го заканчивается недельный срок вашей командировки.

– Пожалуйста…

Это была не просто просьба, это был вопль о помощи. И он услышал его, хотя больше ничего не было произнесено. Ему была необходима эта женщина, как больному, нуждающемуся в костыле, или, чтобы быть более точным, как человеку, не умеющему водить машину, необходим водитель. Но не для этой машины. В течение последующего часа или около того ему будет необходим помощник.

– Развернитесь! – приказал он. – Мы едем назад в «Кариллон дю Лак».

– В… отель?

– Да, – буркнул он, не сводя глаз со спичек и поворачивая их во все стороны под слабым светом. – Нам нужен другой автомобиль.