История любви Историю любви своей пишу, Но только что-то нужных слов не нахожу, Тех прошлых слов лишь про любовь, Про то, как я к тебе, любимая спешу… А вместо слов одни метели за окном И мысли в голове лишь об одном, О том, что ты там где-то ждёшь И обо мне грустишь опять, моя любовь… Историю любви своей пишу, И от восторга я почти, что не дышу, И кровь кипит, перо скрипит, Но нужных слов лишь про любовь не нахожу… А вместо них один на небе лунный лик И я склонившийся над прозою старик… А ты всё ждёшь, моя любовь, Когда скажу тебе я это всё… без слов. Скрипка Паганини В красавице Одессе, что у моря, Играла скрипка. И шумел Привоз… Скрипач – одесский Паганини – дядя Моня В последний раз сюда её принёс. Чтобы отдать её после концерта Какому-то барыге за долги… Ведь говорят, что музыка бессмертна, Но и у музыки, выходит, есть враги. А скрипка та не пела, а рыдала, Как – будто понимала, что к чему, И не по-человечески страдала По скрипачу, по Моне своему… Божественная музыка, ей-богу, Предназначалась Богу в этот раз, Чтоб он услышал и помог немного Лишь одному из миллионов нас. Возможно, Бог и слышал всё и видел, Но Моне Бог сегодня не помог. Быть может, Моня, чем его обидел, Но музыкой обидеть он не мог… Играла скрипка, души разрывая, И слёзы вырывая с наших глаз, И музыка её была живая — Про Моню и про каждого из нас… Играла скрипка на Привозе шумном, А по Привозу шёл двадцатый год… И кто-то из ЧК нашёлся умный — Того барыгу взяли в оборот. Вновь музыка играла, но не долго, Пока и Моню с ней не увели… Хоть человек, конечно, не иголка, Но Моню больше так и не нашли. И скрипка вдруг куда-то с ним пропала… Никто не знает и до наших дней. Ну, а она на небесах давала Тот прерванный концерт. И Моня с ней… Шерше ля фам Не зря французы говорят: Ищите женщину. Ищите! А как найдёте, не спешите… (Язык французский изучите) Шерше ля фам. Шерше ля фам! Жаль, не сильны вы во французском, И чужд вам, в общем-то, Париж, Но в захолустье нашем русском Париж увидишь, когда спишь… Бульвар вам снится Сен-Жермен И вы на нём – красавец русский — Вполне приличный джентльмен, Не говорящий по-французски… Шерше ля фам, шерше ля фам — А без неё хана здесь вам! …Зачем вам, мальчики, французский, Чтоб охладить любовный пыл?, Особенно всем тем, кто русский В родной России подзабыл… Там вас не ждут, да и красавицы — Все из Торжка да из Твери… И мужики лишь те им нравятся, Кто по-английски говорит! …Не лучше ль, чем «шерше ля фамить», В деревню съездить в гости к маме? Издержки революции – Гражданочки, у нас теперь свобода! Кричал с трибуны явный ловелас. Но в октябре семнадцатого года Другой ему пришёл на смену класс. – Товарищи, долой буржуев свору! Теперь вы все для каждого из нас… История попёрла сразу в гору, Когда легло полкласса на матрас. Теперь же говорим мы про издержки И не ищите в правде вы изъян. Ведь было: комисарши и консъержки Вставали в очередь с утра к чужим мужьям… Ведь революции нужны и командиры, И те нужны, которых бы вели… И вот по разнарядке шли в квартиры Чужие жёны, но не за рубли. Не говорите: это же позорно! Ну, перегнули кое-что в ЦК, Ведь есть у них отдел по беспризорным И всё, как видите, у партии в руках! …Простите, ради бога, за издёвку, Всё было – всё прошло. Что говорить, Но только мне за партию неловко, Глядишь, могли б Европу покорить… Коля Нема Мне сразу скажут: для стихов не тема Писать про всяких разных дурачков, Про тихвинского, скажем, Колю Нему… На них не заработаешь очков, Не заработаешь ни славы и ни премий, Возможно Сталинских и Ленинских, даст бог… О партии напишешь – будешь в теме! О дурачках – не пустят за порог Высоких, столь желанных кабинетов… О том, что издадут – навек забудь! Издательства – для правильных поэтов, Но вовсе не для тех – каких-нибудь… …А я из тех каких-нибудь, а значит, Пора про Колю Нему написать И выполнить поэта долг. Иначе Никто о нём не сможет рассказать… …Кто он, откуда, я, увы, не знаю Как и не знал, наверное, никто. Давно его земля от нас скрывает… И кто он был – больной или святой? Вопросом этим вряд ли задаются Живущие сейчас. Для них бы он Сегодня был лишь тем, над кем смеются… ….А он для нас был – мастер похорон — Смерть без него, похоже, не ходила И даже просто не входила в дом. Он незнакомцу выроет могилу И помянёт, конечно же, потом… Да и на свадьбы Колю приглашали Для жениха с невестой – это честь… И никогда нигде не обижали — Не в каждом городе такой блаженный есть! Но те дела, нас, тихвинских мальчишек, Не трогали совсем – у нас свой мир… Мы многое о нём от взрослых слышали А посмотреть ходили лишь в трактир, Где он бывал – с рожденья молчаливый, Совсем не старый и не молодой И не несчастный. Может быть, счастливый С улыбкой детской, скрытой бородой… Завидев нас, он часто суетливо, Приют трактирный тут же покидал Был взгляд его такой наполнен силой, Хотя в душе он, видимо, страдал. А мы за ним с дразнилкой: Коля Нема! А иногда и камнем по спине… Ну а потом за это непременно Устраивала бабка порку мне… И много я в своём углу тех басен Наслушался от бабки про него. Я с бабушкой теперь во всём согласен, Да, поступали мы не хорошо… Но тайна Колина для нас осталась тайной. Блажен, кто верит, что он был святой, Забредший в мир наш, может быть, случайно… А если он лишь человек простой? Не уж то б в нас сочувствие исчезло И состраданье заменило зло? Не знаю я! Скажу об этом честно. Быть может, Коле просто повезло И с нашим городом и с нашею эпохой — Родиться и прожить, как Бог велел… …А в век наш нынешний – дебильный и жестокий Я Колей Немой быть бы не хотел! |
