Чем-то оно напоминало соты, по недомыслию скрещенные с колонией птичек-ласточек или чижей. А технократ, несомненно, нашел бы аналогию в многоэтажном гаражном комплексе.

Только на огромной, лысой, вытоптанной, проплешине роль гаражей исполняли будки.

Типичные и очень характерные собачьи домики теснились рядом друг с другом, выстраиваясь в идеально правильный строй. Меж ними образовывались какие то свои улочки, переулки и тупички. В данный момент плотно забитые разношерстным собачьим стадом. Будки были совершенно одинаковые и безликие – по аналогии с гостиничными номерами.

Дух от хутора шел потрясающий. Был он похож на запах тракта, но если тракт был серый, вымерший, тот тут запахи были живые и яростные, смешивающиеся в одну крикливых расцветок, массу. Из-за этого двойственному зрению Красноцветова казалось, что проулки ярко освещены.

С тревогой он отметил, несколько черно-багровых теней мелькнувших в общей, пахучей, массе и указал на это Дзену. Тот качнул головой:

– Не страшно. Тут такой фон, что легко затеряемся.

Они спустились вниз, и следуя за своим вожаком начали пробираться сквозь нелюдскую толпу. Красноцветов отметили, что животные в основном отощавшие, с выпирающими из-под тусклой шкуры ребрами. Но не грызлись, даже не высказывали неудовольствие, когда толкались и налетали друг на друга. Неожиданно утратив возможность обонять в этом смешение запахов, Алексей, чуть было не потерял своих спутников. Испуганно стал оборачиваться – собаки были везде, светло-серые, темно-серые, черные. Только очень сильные эмоции, а, следовательно, и запахи могли прорваться, через общий благоухающий фон.

Красноцветова нашла Альма и легонько куснула за холку – не отставай!

Судя по всему, Дзен хорошо ориентировался в лабиринте собачьего хутора. Не прошло и четверти часа, как он вывел команду на окраину, и, остановившись подле будки-коттеджа с номером 256, стукнул в дощатую стену.

Из пахнущей псиной тьмы будки возник потрепанный фокс с седой, клочковатой бородой.

Увидев группу, он комично вытаращил, глаза, но совладал с собой и даже не стал испуганно оглядываться в поисках патруля.

– Мы пришли, – сказал Дзен.

– Я вижу, – пробормотал Фокс, нервно переступая лапами, – все готово. У нас переполнено, но для вас… для вас всегда найдется! Вы не бойтесь.

– Еда, питье? – спросила Альма, – патруль догадывается.

Фокс прижал уши. Пахло от него страхом:

– Воды нет, два дня как выдали пайку. Уже все выпили! Но кролик есть, старый, правда…

– Давай!

Фокс засеменил сквозь толпу, короткий обрубок хвоста его понуро висел. Видно было, что пес до икоты боится.

Конуры ими нашлись опять же на окраине. Но удобные – стояли радом друг с другом.

Животные стали размещаться в своих одноместных будках, устало вздыхая. Фокс торчал рядом и выкладывал местные слухи:

– Ищут вас. Мясник знает, скоро по провинциям разошлют описания. Запах они ваш найти не смогли… повезло.

– Уничтожили? – быстро спросил Дзен.

– Красный перец… – сообщил фокс и вздрогнул.

На мордах собак отразилось искреннее отвращение. Красноцветов оглянулся на Альму:

– Не пробовал? – спросила овчарка, – повезло. Ядерная смесь дышать ей – все равно, что нюхать горящий напалм.

У себя в будке Красноцветов нашел травяной матрас, пропитанный чужими выделениями, да ржавый кран без вентиля. Что торчал аккурат из центра торцевой стены. Под ним обнаружилось треснутое деревянное корытце, абсолютно пустое и вылизанное до блеска легионами чужих языков.

Возможно, это и был комфорт по-собачьи. Рожденный человеком Алексей Сергеевич тяжело вздохнул и вышел в вечереющий день.

Фокс принес кролика. Посмотрел на одинокую пыльную тушку и сказал:

– Не поверите, всем коллективом собирали. Нам ведь для движения ничего не жалко, вы не думайте. Душой мы всегда с вами, – он огляделся и, понизив голос до еле слышного шепота, тявкнул:

– долой мясника! Долой!

Звери понуро рассматривали товарищескую помощь. Кролик выглядел неважно. Начать хотя бы с того, что он мертв уже недели две. Кроме того, приходилось признать, что умер он, скорее всего, от голода.

– Ну что ж, – вздохнул Дзен, – нам хороша любая помощь. Мы признательны.

Фокс подобострастно закивал, вздымая пыль и чужие ароматы, еще раз, дурея от собственно смелости рявкнул «долой Мясника!», и поспешил оставить их – в улочку вывернул патруль.

Красноцветов смотрел, как лощеные псы проплывают мимо – ровным, самодовольным строем.

Глаза горели, ноздри жадно раздували и ловили миллионы окрестных запахов. На дохлого кролика даже не покосились – были сыты.

Переждав патруль, группа устроила скудную трапезу. Глядя на серую, высушенную тушку, Дзен мрачно пропел несколько строк о беспечной, резвящейся на просторах дичи.

По негласному договору кролика отдали самым маленьким – Досе и Чаку. Причем последний жрал так активно, что бульдожке перепало от силы треть.

– Мне нужны силы для борьбы против тирании, – объяснил сконфуженный Чак, видя негласное осуждение товарищей, – ведь, это я, я поведу вас!

Они кивали, пряча глаза. К счастью, толкнувший очередную речь Дзен, отвлек их от тяжелых мыслей.

– Нас всего шестеро, это да, – сказал он, вольготно располагаясь подле своей конуры.

Остальные уселись рядом – не дать ни взять группа студентов перед лектором, языки высунуты, глаза горят и смотрят с обожанием, – Но мы не собираемся брать врага силой.

Мясник могуч. Его крепость из антрацита венчает собой абсолютно неприступную скалу, и есть только один путь наверх. Узкая эта тропа день и ночь патрулируется отборной личной гвардией мясника. Не пропускает никого, никакие личные просьбы и мольбы не могут долететь до самых верхов. Помимо этого есть три поста охраны и могучие стальные ворота. Ключи от них есть только у охранников на постах, и охрана не спешит ими поделиться.

Целая армия псов не сможет прорваться к замку, благо прецеденты уже были.

Собаки загрустили, взгляды опустили к вытоптанной, пахучей земле. Видимо, вспоминали прецеденты. Красноцветову пришло в голову что этот мир и вправду мало похож на собачий рай.

– Но даже прорвись мы ценой огромных жертв в замок, – говорил Дзен, – то и тут мы упремся в хитроумный лабиринт, заполненный ловушками и ведущий во внутренние покои замка. Только самые приближенные Мясника знают как через него пройти. А они, увы, редко посещают нас.

– Боятся нашего гнева! – рявкнул Чак фанатично.

– И заслуженно, – вставила Альма.

– так или иначе, силой нам не пройти. Но сила – это лишь один путь!

Потихоньку начинало темнеть, небо теряло свой стальной блеск и наливалось мутной чернотой. Красноцветов с тоской подумал, что красота закатов в этом мире для него полностью и бесповоротно утрачена. Звезды на небесах так и не зажглись, то есть теория, что собачье зрение слишком слабо, чтобы видеть их полностью подтвердилось.

Черно-белый и оставляющий массу места фантазии закат частично был компенсирован возможностью отлично ориентироваться и в темноте. Яркие шлейфы запахов с окончанием дня ничуть не померкли – напротив, стали ярче, изысканней, словно исчез тот постоянный мощный фон, что приглушал их краски при солнечном свете.

Красноцветов втянул воздух ноздрями, теперь и он знал, что может добраться в другой конец лагеря не заблудившись. Алхимическое смешение тысячи ароматов освещали улицы куда лучше тысячи ксеноновых ламп. Алексей Сергеевич, глянув на это буйное цветное мерцание, вдруг сделал для себя забавный вывод – а ведь не плох этот мир собак… и даже ощутил неясный позыв спеть песню про пастбища. Может быть, Дзенова харизма подействовала?

– Так как же вы собирается проникнуть к Мяснику? – спросил Алексей.

Дзен наградил его кивком, каким лекторы награждают задавшего правильный вопрос слушателя:

– Вот здесь стоит Чак, наш с вами товарищ, который не побоялся выступить против Мясника. Раньше Чак работал информатором и осведомителем в службе тирана! Он, вот в этой своей маленькой голове держит сеть коммуникаций антрацитового дворца! Есть труба…