– …Чука, в честь погибшего… На подержи… Максим, так тебя звать? Не бойся. Она ласковая, как котенок.

– …Как смешно сопит! Нос морщится… розовый!

– Ну что, вы сделали это? Дошли до почтового ящика? – спросил Константин Поляков.

Красноцветов покачал головой:

– Нет, ящик мы не нашли, но мы отыскали лучше – мы узнали, что третий подъезд не замкнут. Лестница идет до самого низа, во входной тамбур, и из него есть выход.

– Что? – раздались голоса, – там нет провала? Нет скрученного в ленту пространства? И лестница не свивается в перспективу? Не может быть!

– Я говорил, что выход должен быть, – сказал Поляков, – но вы пробовали пройти туда?

Троица синхронно вздохнула – Ткачев покачал головой, Валера рассеянно поглаживал Чуку, а Красноцветов сказал:

– Нас не пустили.

– Кто это был?

– Не кто, а что – дверь. Обычная такая стальная дверь, массивная…

– Панели из розового дерева, ручки – фулл-брашт алюминий, замки фирмы «крейг», лист углеродистой стали толщиной десять миллиметров, двойное армирование, около двух с половиной тысяч долларов, – вставил Валера.

– …да, мы попытались войти и не смогли. Дверь заперта.

– То есть, заперта, – спросил Поляков, – все двери в доме открыты, мы уже не раз убеждались.

– Она закрыта. Больше того, вместо скважин для ключей на ней стоят некие электронные устройства… такие, вроде…

– Там цифровые замки, плюс система распознавания отпечатков пальцев – ступенчатое сканирование, сличение по двадцати пяти позициям – не обманешь даже если захочешь, к тому же полная блокировка после трех неудачных попыток, – сказал Ткачев, – и выведение смертельного напряжения на дверь, в случае взлома. Знакомая практика!

– От себя могу лишь добавить, что на двери висит табличка: «осторожно злая собака»… это все, безусловно, отбивает желание попробовать войти.

– Но, два раза-то вы могли попытаться? – сказал почтальон, – здесь все может быть – ну как она сработала.

– Не сработала бы, – произнес Алексей Сергеевич, – мы могли сколько угодно дактилоскопировать свои конечности – это не поможет, могли бы даже сейчас пойти проделать это все вместе. Но это бесполезно – дело в том, что устройств – семь!

Воцарилось молчание. Ночь за тусклым окошком так и не закончилась – желтая луна светили из-под далеких облаков. На чердаке пахло пылью, крысиным пометом и порушенными надеждами.

– Выходит не всех я собрал, – негромко произнес Поляков.

– Выходит не всех, – Красноцветов кивнул, – но это еще не все. Консьержка все еще там.

Якутин хмыкнул:

– Я совсем не удивлен. Она была такая въедливая, что я никогда не сомневался – бабка пережила и этот катаклизм.

– В том-то и дело что не пережила. Во всяком случае, не в том виде, как обычно, но вам, наверное, знаком тот, кто теперь охраняет вход вместо нее. Там сидит клоун.

– Что, опять клоун? – удивился Поляков, – везде этот клоун, да кто он такой в конце то, концов?

– Я думаю, настало время немного прояснить ситуацию, – представительно произнес Алексей Сергеевич Красноцветов, – Константин, у тебя вроде в нашу прошлую встречу были какие-то гипотезы?

– Были, – сказал Поляков, – и со временем подтвердились. Вам троим я уже говорил, а вот вы, Максим и Андрей, еще этого не слышали.

– Ну же, – сказал Якутин, – как ты это все объяснишь? Весь этот бедлам?

– Объяснить его невозможно, – произнес почтальон, – но его можно принять и поверить в него. Для начала усвойте, что все вокруг, каким бы безумным оно не казалось, имеет свою систему. Она упорядочена, пусть это и не видно с первого взгляда. Есть несколько нитей, что объединяют весь этот хаос.

Первая – это дом. Мы не можем покинуть его пределы. Его внутренности пожирают сами себя – у нас тут полный набор пятимерных пространств, вкупе с временными парадоксами.

Но! При некотором умении мы можем перемещаться в нем – и сегодняшним присутствием всех шестерых на этом чердаке успешно подтверждаем это. Перемещаемся мы с помощью второй связующей нити.

Вторая нить – это наше прошлое. Наши поступки, начиная с зимы и кончая тем днем, когда мы все заснули, а также наши мечты, наши страхи и надежды. Пример – вот он я – я был почтальоном и мне досталась нехорошая история с письмом, а за этим последовала эпопея с курьером и сейчас, стремясь пройти в соседний подъезд, я вновь вынужден что-то нести, что-то доставлять. Задумайтесь! У вас всех что-то было, которое как в зеркале отразил этот свихнувшийся дом!

Собравшиеся кивали. Да, они ведь и сами замечали все это, да только безумие и постоянный риск не давал им собрать доводы воедино.

– У тебя ведь была электроника, так? – спросил Красноцветов у Ткачева, – ты ведь был связан с компьютером… как это сейчас называют – хакер?

– Просто пользователь, – усмехнулся Александр, – но да, до того как все началось, я больше жил там, нежели здесь. А эти собаки? У вас есть собака, Альма, неужели все из-за нее?

– Скорее из-за меня, как видишь, чрезмерные увлечения иногда плохо кончаются.

– А меня Сеня Гребешков доставал! – сказал Максим, поворачиваясь к Полякову, – потом он постарел, умер и пролежал в гробнице семьдесят лет, но все равно так и не отстал!

Только это было уже во сне.

– Вот! – произнес Константин, – Сны – это нить номер три, напрямую связанная со второй. Они проистекают из того, что случилось с нами зимой, но гротескно искажают происходящее. Старые враги, старые страсти уже с нами, но теперь у них другие лица!

Старые долги не оставляют нас в покое. Не знаю, думаю, если сравнить наши сновидения, еще что ни будь всплывет. Однако уже сейчас можно сказать – они не закончились, а плавно перетекли в нечто новое. Теперь открывая свою дверь здесь, в доме мы попадаем в странное смешение снов и яви – винегрет, от которого становится дурно. Но именно в этом наша сила – помня свои сновидения, помня правила, мы можем если не подчинять, то, по крайней мере, лавировать и оставаться живыми в этом жутком коктейле.

– Я помню… – отрешенно сказал Валера, – но ведь я то тоже не остался другим! Я изменился, после того, как пришли сны.

– Нить номер четыре – это мы сами, – сказал Поляков, обводя взглядом остальных, – мы – соседи. Не знаю почему, но нити судьбы каждого из нас собрались здесь. Не подлежит сомнению также, что хотя каждый обладает своим собственным сновидением, он может влиять на сорвавшиеся с цепи сновидения других, это тоже доказано опытным путем – яркой иллюстрацией будет дверь, преградившая путь посланной на разведку тройке. Нет сомнений, что она представляет собой сборную солянку из разных квартир… или взять хотя бы наши с Максимом посиделки с людоедом.

Алексей Сергеевич, Ткачев и Валера глянули друг на друга и кивнули, соглашаясь с Поляковым – по пути вниз они уже насмотрелись на откровенно тошнотворные сочетания.

– Нить номер пять, – сказал Константин, – сквозные персонажи – несколько личностей, как реальных, так и взятых из снов, которые следуют за нами за квартиры в квартиру, держа след, словно гончие. Они страшно меняются внешне, пройдя сквозь горнило катаклизма, но внутренне остаются неизменными, а именно – нашими врагами. И тут нить номер пять сплетается с нитью номер один, два и три – как и мы, они не привязаны к определенной квартире, как и у нас, у них есть прошлое – но, скажите, что стало с настоящим Сеней Гребешковым? И, наконец, они тоже прошли сквозь сны и вышли с другой стороны. Они как мы, за тем исключением, что они не настоящие. К счастью, они подчиняются тем же законам, установленным домом, и вынуждены играть по правилам, а значит, их тоже можно победить. Это доказали мы с Максимом и Андреем – столкнули людоеда и Арсеникума – бывшего Арсентия Гребешкова – и, похоже, они нам уже не угрожают… И есть еще нить номер…

– Нити… – проворчал, вдруг, Якутин, делая шаг вперед, глаза у него блестели, – нити, нити… Так много нитей, и они сплетаются друг с другом! Это не нити, Поляков, это клубок! Узел! Сеть! Мы все опутаны этими нитями, мы идем по ним, не в силах свернуть.