— Такая возможность всегда существует, — согласился Аббон. — Но мы же не можем подозревать всех и каждого.

— Потому и прошу — погляди в свое озерцо. Вдруг что-нибудь увидишь?

— Это действительно необходимо? — вздохнул Аббон. — Других способов нет?

— Были бы, стал бы я приходить к тебе и надоедать глупыми разговорами.

— Знаешь, — сказал маг, подумав какое-то время. — Я должен решиться. Не мне тебя учить, что есть силы, к которым лучше не обращаться. Чем реже о себе напоминаешь, тем целее будешь — святое правило чародея. И я его стараюсь не нарушать. Пойми, чем дольше мы будем жить в этом противостоянии с судьбой и звездами, тем больше сил нам потребуется. Может, сейчас еще нет крайней надобности? Может, попозже…

— Дело твое, — недовольно проворчал Аластер. — Но если ты что-то проглядишь, то я сам с тебя спрошу — до того, как до тебя доберутся остальные.

— Договорились! — тут же повеселел Аббон. — Ну а теперь иди, иди. У меня еще куча всяких дел.

— Заметно, — сказал Аластер, выходя из лаборатории. Не успела дверь за ним закрыться, как маг метнулся к деревянному, потемневшему от времени сундуку, с усилием поднял крышку и стал копаться в его содержимом, выбрасывая все ненужное прямо на пол.

— Где же, где же я его спрятал? — бормотал он под нос. — Положительно необходимо навести хотя бы видимость порядка… но это потом, потом…

Алейя Кадоган оказалась именно такой, какой ее себе представляла Арианна. Высокая, очень высокая, статная женщина с безупречной фигурой — такой же идеальной, как у гвардейцев императора. У нее было удлиненное лицо с прямым, тонким носом, миндалевидные темно-зеленые глаза, уголки которых были вздернуты к бровям, и большой рот прекрасной формы. Когда она шла по мягким коврам, приближаясь к принцессе, было видно, как играют под одеждой все мускулы этого сильного, гибкого тела. Каштановые волосы укладывались в замысловатую прическу, похожую на корону. И главное, что поняла Арианна, — Алейя Кадоган очень походила на герцога Аластера Дембийского, как бывают похожи брат и сестра или отец и дочь.

Вот об этом принцесса и спросила у Алейи в первую очередь, как только они познакомились.

— Нет, что вы, дорогая принцесса, — рассмеялась та.

И Арианна отметила, что и голос у Алейи мощный, звучный, глубокий — просто он по-женски мелодичнее и нежнее, чем у мужчин-воинов.

— Видимо, вы удивляетесь сходству герцога Аластера с его гвардейцами и тому, что я похожа на них всех, а вы еще не видели всех наших женщин. Я понимаю, со стороны это выглядит странно, и, тем не менее, все крайне просто объясняется. Достаточно углубиться в историю нашего края.

— Я сегодня уже углублялась в историю, — заметила принцесса.

— Может, вы устали? — с сочувствием спросила Алейя. — Тогда я отложу свои пояснения до другого, более подходящего случая.

— Нет, нет! — пылко возразила Арианна. — Мне так приятно говорить с вами. Наверное, баронесса, вы сочтете меня наивной провинциалкой, но я только сейчас поняла, как приятно говорить с равными себе, — на родине я была этого лишена. Меня окружали бестолковые фрейлины, которые ужасались моей судьбе и одновременно завидовали, и вельможи — подданные моего отца, не принимавшие меня всерьез. Для них я была не более чем разменной монетой в их большой торговле с Великим Роаном. Отец по-своему любил меня, но вообще он предполагает, что любовь выдумали поэты и трубадуры.

— Я понимаю, дитя мое, — мягко сказала баронесса. — Я тоже испытала такие трудности в жизни.

— Правда?

— Правда, но об этом я поведаю вам позже. А сейчас вы слишком увлечены одной особой, чтобы смущать вашу отзывчивую душу чужими горестями, да еще такими, что уже давно минули.

— Но об истории вашего народа вы мне расскажете, баронесса?

— С удовольствием. И мне будет очень приятно, если вы станете просто звать меня Алейей. Так привычнее.

— Хорошо, — принцесса совершила настоящий подвиг, махнув рукой на все условности, которые ей втолковывали с детских лет. — Тогда я для вас — просто Арианна.

— Как это прекрасно! — воскликнула баронесса Кадоган и протянула принцессе руки.

— Как хорошо, что Аластер попросил вас прийти ко мне, — призналась принцесса. — Это неприятно признавать, но среди моих фрейлин и служанок я чувствовала себя гораздо более неуютно. А теперь я вас внимательно слушаю…

— Герцог Аластер является сеньором Гравелота, — начала Алейя. — И все его гвардейцы родом происходят оттуда. Народ наш весьма малочисленный и очень древний. В свое время своеобразные законы нашего племени запрещали нам искать себе суженых в других местах. Даже жители близлежащей долины были признаны чужаками. Ко времени образования империи мы жили обособленно и редко спускались с гор. Там было все, что нам нужно: наши замки, прекрасные луга и озера, леса, сияющие снегом вершины и сладкий воздух. Но когда Браган Агилольфинг пригласил наш народ себе на службу, мы пошли. Наши мужья оказались прекрасными воинами, наши жены были образованнее и умнее многих придворных дам. Мы с удовольствием служили и самому Брагану, и Морону, и их потомкам. С радостью служим теперь Ортону I и, надеюсь, вам, дорогая Арианна. Нас осталось очень мало, зато мы преданны и верны.

— Спасибо, Алейя, — смахнула принцесса сверкающую слезинку — Вы так хорошо и гордо это сказали. У меня даже сложилось на какой-то миг впечатление, что вы от начала и до конца рассказывали лично о себе. Как, должно быть, прекрасно чувствовать свои корни, свою кровь, свою принадлежность к древнему роду. Ведь ваш род древний?

— Конечно, — отвечала Алейя. — Семь поколений моих предков уже были баронами, когда предки Лодовика Альворанского только-только поступили на службу конюшими тогдашнего правителя.

— Как интересно! Вы столько знаете, — восхитилась Арианна. — Мои учителя за пять лет мучений не рассказывали мне столько поучительного и занимательного, как вы с герцогом за один сегодняшний день.

— Что же ваши прекрасные глазки так погрустнели? — мягко спросила баронесса.

— Мне отчего-то стало тоскливо. Но всего на одну минуту.

— Уж не связана ли эта минута с отсутствием его императорского величества?

Арианна постаралась принять беззаботный вид и ничего не ответила своей новой подруге. Алейя тактично переменила тему, и они разговорились о предстоящей свадьбе, о церемонии бракосочетания, причем баронесса сделала несколько весьма ценных замечаний, которые Арианна постаралась запомнить.

А через некоторое время в предпокое раздался довольно сильный шум. .

— Кто это осмелился повышать голос в покоях невесты императора? — нахмурилась Алейя, и лицо ее тут же стало величественным и жестким.

— Ваше высочество! Ваше высочество! — раздавался в соседней комнате крик фрейлины Эфры. — Ваше высочество! Мне нужно поговорить с вами.

Принцесса побледнела от гнева и сжала губы.

— Ничего не понимаю. Она позволяет себе такие вольности, что ее уже пора отослать не домой, а прямиком в монастырь.

— Арианна, позвольте мне посмотреть на эту особу. Должна же быть какая-то причина ее неслыханной дерзости.

— Если вам так хочется, Алейя, — пожала плечами принцесса. — Мне лично ее истерические крики доставляют мало удовольствия.

— Речь не об удовольствии, — отрезала баронесса Кадоган и негромко хлопнула в ладоши.

Двое гвардейцев тут же возникли на пороге.

— Ее высочество хочет выслушать свою фрейлину и выяснить, насколько оправданно ее возмутительное поведение.

Эфру ввели в кабинет, и она склонилась перед своей госпожой в глубоком поклоне.

— Ваше высочество! Я услышала, что нас отправляют обратно в Лотэр, и не поверила своим ушам. Я так и сказала всем вашим придворным дамам и служанкам: «Этого не может быть». Но вот выясняется, что может. Наша принцесса, достигнув вершин могущества и власти, хочет теперь избавиться от тех, кто был с ней прежде. Так-то вы платите мне за верную службу! Так-то вы вознаграждаете тех, кто был всецело предан вам! Но берегитесь, Ваше высочество, однажды вы очень горько пожалеете о том, что сделали!