- Правда? - польщенная такими словами, протянула я в чувствах. - Карин, я тоже очень-очень соскучилась! С бабушкой, конечно, хорошо, но вас очень не хватало.

- А чем вы занимались? Наверняка, сериалы смотрели до ночи?

- Ну, можно и так сказать, - рассмеялась я. В моих мыслях возникла вчерашняя переписка с Денисом, но не зная почему, я решила не говорить об этом Карине. - А что случилось у вас на репетиции?

- Это разговор без родителей, - произнесла Карина, сев поудобнее. - Сейчас они выйдут, и я расскажу. Но знаешь, одно могу сказать сразу - мне давно не было так неловко и одиноко, как вчера.

Эти слова не на шутку удивили меня.

- Карин...

- Анжел, всё потом, - улыбнулась она снова. - Пока не думай об этом. Я с нетерпением ждала рассказа о том, что же всё-таки случилось, поэтому когда дядя Паша наконец припарковался у входа в магазин, и они с мамой вышли из машины, ощутила некое облегчение.

- В общем, - начала Карина свой рассказ. - Сначала на репетиции всё было хорошо. Мы непередаваемо легко и с чувствами отыграли большую часть песен, разобрали все сомнительные места и недочеты. Я даже удивилась, какой получался плодотворный и хороший вечер, а потом вдруг позвонила девушка Макса и заявила, что они со своей подругой Настей идут к нам в студию.

- Юля?! - удивилась я, зная, как "Illusion" не любили эту девушку. Сама же я её видела всего лишь один раз после концерта ребят и то недолго, поэтому мне сложно было делать о ней какие-то выводы. - И они пришли?

- Пришли, - кивнула моя сестра с яростью в глазах, чего я никогда прежде не видела. - Они сидели слушали оставшуюся часть репетиции, но продолжение, Анжел, было самым интересным! Представляешь, я случайно нашла в шкафу две бутылки вина, и Игорь предложил остаться с группой, посидеть немного, выпить. Все, конечно же, согласились. Юля с Настей тоже. И пока мы сидели, ребят так накрыло, что мне хотелось поскорее сбежать домой. Макс со своей Юлей чуть ли не оргии устроили за столом, Настя не отставала от Кости, что бесило ещё больше, и парни вели себя так, словно это не они несколькими часами ранее говорили, что никто не будет рад приходу этих девушек. Может быть, конечно, я всё слишком драматизирую, но, Анжел, я никогда не чувствовала в компании ребят того, что испытала вчера.

- Карин, а у вас всё благополучно закончилось? Вы не поссорились?

- Нет, они даже и не заметили моего состояния, - ответила Карина более спокойно. - И знаешь, я сама до конца не понимаю, что именно меня вчера так взбесило, но остался какой-то горький, неприятный осадок на душе.

- Послушай, ты сказала, что Настя не отставала от Кости... А как он сам себя вёл при этом?

- Он отвечал на её вопросы за столом, они о чем-то говорили, но я не знаю, о чем, и всю дорогу до нашего дома я только и слышала её заливистый смех. Только не подумай, что я ревную его, - словно прочитав мои мысли, вставила она. - Мы ведь друзья с Костей, я не могу его ревновать.

- Ты уверена в этом...? - аккуратно спросила я, с сомнением посмотрев на сестру.

- Конечно. Но что это было, я не могу понять. Может быть, мне стало просто неприятно, что Юля с Максом так развязно себя вели, и на этом фоне ещё вылезла Настя?

- Вероятно, что так, - пожала я плечами, стараясь оценить ситуацию с другой стороны.

- Но... - начала Карина, запнувшись. - Ужасно то, что я чувствую обиду к Косте. Я не хочу с ним разговаривать, Анжел. Не хочу его видеть. Ничего подобного нет с Максом, в случае с ним мне просто неприятно вспоминать их лобзания с Юлей, но чтобы обижаться - такого нет.

- Карин, - улыбнулась я. - Мне кажется, внутри ты и сама всё понимаешь. Тебе нужно просто увидеться с Костей, чтобы всё встало на свои места.

- Ты права, наверное, - вздохнула она, сделав паузу. - Нужно будет зайти к нему завтра вечером.

- А на ребят, я думаю, не нужно обижаться, ведь они ни в чем не виноваты. Тебе надо просто разобраться в самой себе.

Карина не стала ничего отвечать и лишь крепко обняла меня. Мне было очень непривычно давать ей советы, ведь у меня не было большого опыта в плане дружбы или отношений с парнями. Правильные ли я слова сказала Карине или нет - я не знала, но говорила то, что твердило сердце в желании помочь своей единственной и самой родной сестре. Однако это было подвластно только ей самой, потому что никто, кроме неё, не смог бы понять её истинных чувств к Косте.

После обеда я поехала к Лизе Алексеевне. В тот день мы должны были разбирать поэзию первой половины двадцатого века, что обещало очень приятное и душевное времяпровождение. Конечно, мне нравилось говорить с Лизой Алексеевной о любом произведении, потому что она мастерски умела подбирать такие глубокие и проникновенные слова, что даже роман "Война и мир", который был мне мало интересен при прохождении на школьных уроках литературы, со слов моего молодого репетитора вдруг обрел новые оттенки, и я действительно ещё раз с удовольствием перечитала его, но всё же в поэзии было что-то особенное.

Лиза Алексеевна встретила меня в очень хорошем, легком расположении духа. В ней словно самолично поселилась красавица-весна со своими ручейками, распускающимися ландышами, оттаявшими реками и нескончаемыми солнечными лучами - настолько она была хороша. Я знала, что через несколько дней у моей преподавательницы должна была состояться свадьба, поэтому искренне была рада за эту очень глубокую, милую, чувствительную и понимающую девушку. Лизе Алексеевне в прошлом месяце исполнилось двадцать семь лет, но она ни капли не походила на свой возраст. При нашей первой встрече, произошедшей осенью двумя годами раньше, я подумала, что она только-только закончила институт, поскольку выглядела она года на двадцать два, не больше.

В ней не угасал юношеский свет в глазах. К своему возрасту она не превратилась в амбициозную карьеристку или же ограниченную домохозяйку, как это часто бывает. В Лизе Алексеевне сочеталось и желание заниматься творчеством, и любовь, и забота о своем будущем муже. Это было для меня идеальным примером совместной жизни молодых людей. Я была уверена, что свадьба никак не нарушит эту гармонию. Да, разумеется, у моей учительницы и её будущего мужа появятся дети, другие обязанности, новые интересы, но что-то подсказывало, что семейная жизнь ни капли не поколеблет её внутреннего блеска, а наоборот, добавит в него ещё больше света и разноцветных искорок.

Сидя с ней за столом в большой гостиной комнате мы разобрали и проанализировали в тот воскресный день довольно много стихотворений Блока, Есенина и Ахматовой, и когда дошли до "Лилички" Маяковского, я вдруг вспомнила Дениса. Его слова о том, что люди, испытавшие любовь, заражены вирусом, глубоко и прочно засели в мыслях.

- Лиза Алексеевна, - начала я несмело, глядя в проникновенные большие карие глаза этой девушки. - А как вы считаете, такая всепоглощающая любовь - это счастье и страдание?

Она слегка улыбнулась и на несколько секунд задумалась.

- Анжел, на мой взгляд, любовь - это всегда счастье. Но и без боли оно невозможно. Радость и слезы - это две неотъемлемые составляющие любви, - произнесла она мягко. - А почему ты спрашиваешь?

- Просто один человек сказал мне недавно, что любовь - это болезнь, и я пытаюсь его понять.

- Думаю, этот человек однажды очень обжегся своими чувствами.

- А может быть, он просто никогда не любил? - предположила я.

- Возможно, и так, но по своему опыту могу сказать, что люди, утверждающие, что любви не существует, чаще всего когда-то сами горячо любили, - улыбнулась она, пожав плечами. - Я не психолог, Анжел, но мне кажется, что отвержение - это всегда самозащита. Хотя, конечно же, в мире миллиарды людей, и у каждого своя, не похожая на другие, история, и здесь можно делать только предположения.

- Наверное, это так, - кивнула я, подумав, что можно до бесконечности придумывать варианты причин и пытаться понять мотивы поступков человека, но пока он сам тебе всё не расскажет, все твои догадки не будут иметь смысла. А надеяться, что Денис мне когда-нибудь сам откроется, было бы очень наивно.