На волне эмоций я даже немного обозлился сам на себя за утреннюю рефлексию, но это даже хорошо. Полезно! Теперь после правильной накачки и мотивации я был готов горы свернуть. Темный геймер внутри меня поднял голову и закусил удила, словно почувствовавший узду молодой и норовистый конь. Нет! Только сейчас, прямо в этот момент до меня дошло, что все это время в корне неправильно воспринимал свое второе "я"! Я осознал, что никой это не геймер. Внутри меня сидел ВОИН, выбравший не орало, но меч. До сего момента забитый и загнанный в угол рамками и правилами "цивилизованного общества". И только в мирах виртуальной реальности чувствующий послабления. А сейчас и вовсе воспрянувший духом, почувствовав выход копившейся в нем годами неуемной энергии. И этот бурный поток бурлящей, кипучей радости ударил мне в голову сильней любого алкоголя. Понимание этого несоответствия моего внутреннего мира внешним условиям всегда жило во мне, где-то в самом углу сознания, а может и вовсе в бессознательном. Просто я никогда об этом не задумывался и не смотрел на вещи под таким углом зрения. Я ощерился кривой ухмылкой, словно матерый волчара, почуявший кровяной след, после длительной изматывающей погони. Ощерился так, что шерсть на загривке встала торчком. Мой оскал немного смутив подошедшего Демьяна. Занятый своими внутренними переживаниями, я не заметил, что пасечник, обкурив себя дымом и отогнав пчел, закрыл улей и направился ко мне. Пришлось ухмылку быстренько спрятать. Демьян, видимо интуитивно почувствовав эманации моих внутренних преобразований, виду не подал, лишь молча кивнул мне.
Я был ему благодарен, потому что сейчас меньше всего мне хотелось болтать ни о чем. Буря внутри меня улеглась, не ее отголоски еще звучали в моей голове, заставляя прислушиваться к себе.
Он зашел в домик, чем-то там громыхнул и через пару минут явился обратно. И вернулся не с пустыми руками. В руках он нес круглый щит - гоплитскую пельту приличного размера, под которой я, при желании, смог бы спрятаться почти весь целиком. Но и не настолько огромную, чтобы стеснять в бою. Металлическая, выпуклой формы, в центре рукохват и упор под предплечье, и ближе к краю ременный крепеж под запястье, чтобы не сползал в бою - спартанская, или как еще называют, аргивская система, моя любимая. На уровне правого плеча выемка под копье. Та самая, которая и отличает гоплон и пельту копейщиков-гоплитов от обычного круглого щита и делала ее похожей на полумесяц. Мне она без надобности, я с копьями не сражаюсь, но может выручить, когда необходимо в бою посмотреть на врага. Есть, правда, небольшой шанс словить этой пустотой стрелу, прямиком в лицо, но тут уж, как говорится, сам не зевай. Снаружи и внутри щит был лужен бронзой, по краям окружности облицован медными тиснеными кругляшами, а в центре находился внушительная бронзовая, литая, рельефная пластина, в форме рогатой головы матерого тура. Дикий лесной бык такой, если кто не в курсе. Некогда повсеместно населявший леса нынешней Восточной и Юго-восточной Европы, предгорья Кавказа а также лесостепи Черноземья. В последствии, полностью истребленный интенсивной на него охотой.
Ладно, к черту вымерших парнокопытных, вернемся к подарку Демьяна. То, что я видел перед собой, по качеству исполнения на порядок превышало, все те деревянные кругляши, обитые железом, что мне довелось увидеть на стойке в казармах и у других дружинников. Мой внутренний жабоид вновь довольно осклабился, в предвкушении очередного внепланового дня рождения. Демьян помялся немного, как мне показалось, с легким сожалением и грустью посмотрел на турью голову. Вздохнул и сунул, не глядя, щит мне. Было очевидно, что ему жаль расставаться с сим предметом. И это совсем неудивительно. Я с этим богатством не расстался бы ни за какие коврижки. Что уж говорить о том, чтобы подарить его, по сути, первому встречному. Потому я земноводному своему жабру прищемил, пельту пока не принял и задал меня вопрос, крутившийся на языке:
- Уверен, Демьян?
- Да бери не сомневайся - мне он больше ни к чему. Сам видишь, как я живу. С пчелами, что ли воевать мне?! Так мы миром живем. Бывает правда, они иногда куснут меня, но за дело, а не за так. Просто вспомнил много чего, как достал его из темного угла. Я ведь не всю жизнь на этой пасеке бортником просидел. Было времячко, и нечисть гонял, и с кочевниками сшибался. Я в свое время щитником был, и щитником искусным. Этот щит мне сам Вещий Олег вручил, из рук в руки, за то, что я одним из первых на стену Царьграда взошел, во время осады. Сам лично, вот этими самыми руками помог князю киевскому на вратах Царьграда его щит приколотить. Крепко мы в том походе ромлян проучили, надолго запомнить должны. Небось, по сей день детишек басенками про страхолюдных русичей перед сном пугают - Демьян улыбнулся, и следом практически сразу погрустнел - Я, как из похода вернулся, в Переславль подался, к тамошнему вотчинному воеводе. Олег лично меня просил остаться в его дружине, я ведь ни много ни мало, в его личной сотне состоял. Злата да серебра мне сулил, за добрую службу. Где я, говорит, еще такого щитника, как ты найду?! Только что мне то злато? Мы из Царьграда столько его привезли - обоз полдня в Киев входил, да еще стругами под парусами из греческого шелка столько же привезли. Купаться в том злате можно было. Не остался я, меня как-то все ближе к дому тянуло. Уехал я, а через год Вещий-то Перуну душу отдал. Поехал с малой дружиной поразмяться в степь и там голову сложил. Глупо сложил, не в бою. Как древлянский волхв ему и предсказал. Змеюка подколодная его укусила. Ночку только отмаялся и все. На утро уж в Ирий отправился. А я в переславльскую дружину вошел. Ходили мы малой ватажкой по окрестным лесам да нечисть отлавливали. За тот год с небольшим, пока Олег с войском на чужбине ратоборствовал, в его-то родной вотчине столько этой погани наплодилось. И по сей день плодится, и конца края этому нет. Не было мне сотоварищи тогда спокою. По всей вотчине из конца в конец конно токмо и ездили. Столько нечисти обезглавили да в костер, не перечесть. И водяных гоняли, с кикиморами да лесными лихоманками бились, упырей да прочую погань из развалин да курганов выкуривали. Как-то раз даже на василиска в мари наткнулись, вот была потеха. Теперь уж не осталось почти никого - тут Демьян внезапно помрачнел - Неупокоенный из Высших, чтоб ему пусто было. Кто ж знал, что он в том могильнике своего часа дожидался?! Половину отряда за минуту укокошил и поднял нежитью безмозглой. Чудом только спаслись. Хорошо я, Щитник Земли в отряде был и Головорез Огня с нами был к тому же. Так бы всем хана - видя мое непонимание, он пояснил - У последователей Земли защита от атак мертвецов повышена. А те, кто с пламенем любят играться, по мертвецам урона больше наносят. Горят мертвяки на ура, угу.
У меня роилось множество вопросов относительно этих самых стихий, и их выбора, но видя состояние Демьяна, я почел за благо пока что их оставить при себе. Тот продолжил:
- Словом, спасли мы ребят, кто к тому моменту еще жив остался. Я тот бой, когда мне моих воскресших друзей упокаивать приходится, до гробовой доски помнить буду. Хотя, после того как Высший истлел, сложного ничего и не было. Свежеобращенные - они бестолковые и слабые совсем, убивать их нетрудно. Если только это не твои товарищи, с которыми ты не один пуд соли вместе съел... Страшно это, когда тебя сама смерть из своих когтей обратно на землю отпускает. И попадешь ли ты после этого в Ирий, к предкам своим? Или будет дух твой до конца времен бесприютным скитаться?! Никто не знает, а нежить не ответит, даже и спроси ты ее. Одно дело, когда в бою доведется голову сложить, это воинская почесть, такую судьбу принять, а вот так...- Демьян замолчал, тоскливо смотря на уходящий за линию горизонта солнечный диск. Я не перебивал его, понимая, что сейчас творится у того на душе и просто молчал. Ибо знал, что слова в таких ситуациях совершенно ни к чему.
- После того случая я ратоборствовать зарекся и из дружины ушел. Скитался как неприкаянный год али два. Все места себе не находил, по ночам кошмары мучали, друзья мои да соратники покойные во сне приходили, звали меня в Ирий. А потом меня каким-то ветром в острог Аспид-камня занесло. И прижился тут. Решил бортником к Игорю в острог пристроиться. И знаешь, отпустило меня понемногу. Нашел я на этой пасеке свой покой и умиротворение. Теперь тут людям пользу приношу. Не хуже, думаю эдак-то, а Олег? - его печальная физиономия повеселела. А я понял, насколько тяжкий груз все эти годы носил на своем сердце этот суровый и неотёсанный мужик. Неотёсанный, но только с виду.
