Все соглашаются, и только Лешка-Замполит смотрит в "пространство".

   - И на что нам живые туристы? - философски отмечает он.

   Миша-Беспредел разглядывает свою плотицу и спрашивает у Седого - бывают ли крупнее.

   - Случаются, - честно говорит Седой и успокаивает: - Редко!

   Миша глядит орлом.

   - Хоть какая маленькая рыбка, а дороже большого таракана, - утешает Седой его напарника.

   Между Михаилом и Александром (Дроздом и Сорокой) идет постоянное соперничество в мелочах. Это давняя их игра, которая переросла в нечто большее. Сейчас Сашка-Снайпер жутко недоволен, что одна из рыбех Михаила оказалась крупнее. Сразу же садится к столу и молча принимается шелушить раков.

   - Ты-то как съездил? - спрашивает Извилина за прошедший контракт.

   - Спина болит, ученики - идиоты, и нельзя никого пристрелить, чтобы стимулировать учебный процесс. В общем, старею...

   Никто не сочувствует, все это знают такое по себе, да и думают (глядя с каким аппетитом Сашка-Снайпер разделывает и сосет раков) - прибедняется!

   - Одного хорошего было за сезон: поймал китайского золотого карася - порций на десять, одной рукой шиш подымишь! Правда, ты, Миша, здесь опять не в счет.

   - Я бы поднял! - удовлетворенно говорит Миша-Беспредел.

   - Нет, я про то, что порции, не про тебя. Тебя же хрен прокормишь! Потому-то я иные контракты по второму кругу хожу, а ты ни одного повторного.

   - Это потому, что за мной ничего доделывать не надо! - чуточку обижается Михаил - Среди моих идиоты не попадаются.

   - Вот-вот, потому второй раз и не приглашают.

   Извилина усмехается. Видит, что получилось как-то двусмысленно, вроде бы Сашка кусанул, но и себе досталось неким рикошетом. Должно быть, и он это чувствует, потому как, комкает дальнейшее, не идет в обычные с Мишей споры - что в жизни круче крутых яиц? Только еще раз показывает руками - какие размеры были у золотого карася. Седой под это только кряхтит - ему и в сетки такие не попадались. Врать же, даже в рыбацком, в группе не принято.

   - Причем, на удочку! - хвалится Сашка, глядя на Михаила. - В бузу забился - ни туда, ни сюда. Послал бойцов в воду - выгонять, так они, ну скажи - не балбесы ли? - чуть не утонули. В общем, пришлось пристрелить.

   - Балбесов?

   - Карася!

   - Ба!

   - Не подтянуть было никак. Промеж глаз ему саданул. Голову, правда, повредил сильно, но он и так... него не убыло.

   - Сам стрелял?

   - Нет, сперва они - я только подтягивал, чтобы морда показалась. Нет, не могут они по нестандарту!

   - С пулеметом тоже так! - подтверждает Михаил. - Мне кажется, чтобы хорошо стрелять, им роста не хватает.

   - Еще и второго разреза глаз - чтобы по вертикали! - хохочет Лешка-Замполит.

   - Может, и так, - нехотя соглашается Сашка-Снайпер. - Но считают хорошо, быстро, кого не спроси - тут же ответит, таблицы в уме держит и поправки вычислит правильно, еще расскажет - куда и как надо целиться. В общем - теория пять, а практика...

   - Хер! - договаривает за него Замполит.

   - Это понятно, рыба - красавЕц! - говорит Миша-Беспредел, словно в насмешку неправильно ставя ударения и уводя беседу со скучного. - И размером удалась. А по вкусу-то как?

   - Царь-рыба!

   - Если царь-рыба на крючке, то рыбак при ней ниже чином быть не может, - хвалит Седой.

   - Не рыбак, а едок. Тот хавает, кто лицензию на ловлю выдает! - говорит Петька-Казак.

   - Тоже верно, - хмыкает Замполит.

   - Сложно с ними, - признается Сашка, и какое-то время не понять - о ком он? - Слишком простые души - проще наших. Все буквально понимают, без суеты... Иду пожрать - как раз мимо бочек с топливом, мы там промежуточный скрытый аэродром оформляли - вижу, караульный выставлен, только, вот, курит... Тут и коню понятно - фейерверк может получиться. Как раз встречаю ихнего старшего, что по общему обеспечению - объясняю, как могу, на пальцах: разъясни-ка своему придурку, лоху этому, что нельзя здесь курить - взлетим черными ангелочками! Кивает - сейчас сделаем! Обратно иду, в зубах ковыряюсь - караульный на том же месте, только вот висит, к губе бычек подклеен, на груди плакатик: "Здесь курить нельзя!"

   Леха хохочет.

   Миша грустит, жалуется: - А у нас в этом году ничего из веселого!

   Седой находит должным заметить: - Сурово! Но доходчиво! - тут же одобряет он. - С вами тут цацкаешься...

   Миша-Беспредел снова поднимается во весь свой немаленький рост, снимает вяленую рыбеху из гирлянды, висящей под потолочной балкой. Первым делом, отрывает и обсасывает плавники, потом разрывает леща надвое, вынимает и откладывает в сторону икру. Подцепляет ногтем и вылущивает щепку со стола. Накалывает на нее пузырь и принимается обсмаливать спичкой. Пузырь шипит, ежится, капает черным на газету. Миша сосредоточенно жует эту резину, думая о чем-то своем, потом запихивает в рот икру - всю разом. Жует и морщится, по-всякому кривя рожу - лещовая икра забивает зубы замазкой - пытается выдавить языком, но не справлялся. Снова цепляет ногтями и выламывает со стола щепу. Перекусывает ее пополам, разглядывает, снова откусывает - уже наискосок, начинает ею ковырять в зубах.

   Все молча смотрят.

   - Это от жадности! - укоряет Сашка-Снайпер. - Но это-то как раз понятно, а вот мебель зачем ломать?

   Миша сконфуженно смотрит на щепки.

   - Как с голодного острова! Может руки ему связать? - размышляет Сашка и поглядывает на всех, ища поддержки. - Ведь, сплошные убытки.

   - Твоим ремнем! - предлагает Замполит.

   - Порву на лоскутки, - говорит Миша-Беспредел, не вдаваясь в подробности - что именно порвет.

   - Слышь, Извилина, как "руки вверх" по-венгерски? - спрашивает Петька-Казак.

   - Фел казак-кел.

   - Казаккел - это руки? - уточняет Петька-Казак.

   - Да - две руки.

   - Точно! Точно казаки наши там побывали - наших рук дело - учили их смыслу!

   - Они и у нас побывали, - говорит Извилина. - В Великую Отечественную. Пол миллиона пленными нам оставили и примерно столько же "удобрениями". И в Отечественную от 1812-ого года тоже гостевали, "поуланили", но тем учет никто не вел ни в каком их виде...

   - И в следующую Отечественную тоже придут, - ворчит Седой. - Как новые дурни нарастут, так и придут.

   - Ты хорошего о них скажи.

   - Это - к Казаку, я не скажу.

   - Хлебосольные! - сразу же, не задумываясь, отвечает Казак. - И в этом отношении русскости у них больше, чем в иных русских. А какой гуляш варят!

   - Какой? - спрашивает Миша-Беспредел.

   - Всякий - мясной и рыбный.

   - Уху?

   - Какую уху! Говорю тебе - рыбный гуляш, совсем иная технология.

   - Сварим?

   - После первого цикла, - говорит Командир. - Если ноги не протяните.

   - И что такого нам страшного удумали?

   - Доживете - узнаете.

   - Опять литовцев-эстонцев дразнить будем? Погранцов?

   - Это когда Седой повторялся? Помнишь такое?

   - Можно радар в Эстонии расколоть на черепки! - шутит кто-то.

   - Тогда и в Молдове заодно! - не понимает шутки Петька-Казак.

   - Поставят новые блюдца - еще крупнее. Усилят охранение. Мыслите скучно! - отзывается Седой.

   - Ладно, не гадайте, так что там насчет гуляша?

   - Если приблизить к нашим технологиям, то тут, прежде всего, голова карпа нужна, такая, чтобы только-только в ведро помещалась, в котором варить будем. Нос пусть торчит - это неважно. Седой - есть у тебя такое ведро?

   - Спросили бы - есть ли у меня такой карп? - ворчит Седой. - Сварили б лучше нашей ухи, тройной ущицы из окуньков, ее потом можно и холодненькую. Очень с утра пользительно. Или борщ! Сергей, как ты насчет борща?

   - В настоящий борщ надо заложить дифференциальные функции нескольких переменных, - рассеянно говорит Извилина.