— Э-э-эй, я как бы здесь и вас отлично слышу, — Алеся материализовала в ладонях плотную сферу черного огня и метнула ее в нашу сторону.

Мы отпрыгнули друг от друга, уворачиваясь под едкое хихиканье брюнетки.

— Займись ею, — кашляя, сказала я Буру.

— А ты? — он блокировал повторную атаку Алеси, создав из Сапфирового пламени щит.

Душа папы пропала из поля моего обозрения вместе с Малумом.

— Найду Больтараса, — я огляделась и побрела к выходу, наклоняясь и отскакивая от огненных сфер Алеси, которыми она пыталась ранить меня.

— Справишься? — крикнул вслед Бур.

Я отсалютовала ему и скрылась в проеме, откуда мы с Костей пришли сюда. Оставив Бура за спиной сражаться с Алесей, прошла вглубь коридора и, стараясь игнорировать звуки борьбы двух Ловцов, прислушалась к шуму, имеющему другой источник.

Послышался грохот с востока, и я незамедлительно ринулась туда. Застав сцену, в которой белый сгусток толкал громадину с жуткой пастью, я на миг поддалась скрежещущему ужасу и бросилась вперед. Игнорируя слабость в коленях, я прошлась беглым взглядом по захламленному полу и схватила кусок обвалившегося потолка.

— Эй, ты! — крикнула Больтарасу.

Как только он отвлекся от папы, я зарядила в него тяжеленным камнем. Удар пришелся по его конечности, а не в голову, как планировалось, но главное, что мне удалось привлечь внимания монстра. Издав раздраженный рык, Больтарас согнул задние лапы, готовясь прыжку, и как только он оказался в воздухе, я обратилась к своему источнику магической силы. Мои чувства были обострены, по венам носился адреналин, поэтому уже через мгновение я ощутила привычное тепло Алмазного огня.

Я раскинулся руки в стороны, и шар увеличился в размерах, став многократно уменьшенной версией воздушного шара. Потоки пламени кружились в водовороте с сумасшедшей скоростью. Когда Больтарас завис надо мной, вытянув лапы со сверкающими в темноте когтями, я оттолкнула от себя сферу, и она врезалась в его морду, швыряя назад.

Больтарас проломил стену, приземлившись в соседнем цехе.

Невероятно довольная своим ударом, я позволила себе растянуться в горделивой улыбке. Видел бы меня сейчас Костя!

Но долго радоваться не пришлось. Больтарас быстро оклемался и, переполненный яростью, ринулся на меня. Я приготовилась к тому, чтобы вновь отразить его нападение, однако, сказать честно, мою уверенность в своих способностях ослабила ненависть, из-за которых черные глаза Малума побагровели, будто налились кровью.

Я не справилась, проморгав момент, когда атака была бы наиболее удобна, и теперь настала моя очередь летать по воздуху. Мне повезло, потому что падение было мягким. Я шмякнулась на гору картонных коробок и мятых газет.

Над моей кружащейся головой пролетела габаритная лапа Больтараса. Перекатившись по спине, я уклонилась от когтей, шаркнувших по голому бетону. Он не позволял мне отдалиться от него, а на близком расстоянии я не могла использовать огонь — элементарно не успевала бы.

Пришлось прибегнуть к ловкости, с которой у меня всегда были проблемы. Но невольно становишься неуловимым, когда тебя пытается превратить в лепешку двухметровый монстр из мира мертвых.

Я представляла себе, будто это очередная тренировка, и вместо Больтараса — Костя, вместо рычания — его смех и добрые шутки о том, какая я мелкая и слабая. Я бы ни за что не управилась с Сущностью без папы. Вместе мы были чуть ли не непобедимыми. Из нас вышла неплохая команда, несмотря на то, что он был маленьким, но невероятно волевым и сильным духом, а я самым — слабым Ловцом из Службы Доставки города Эхо.

Только сейчас я задалась вопросом, почему душа папы изменила цвет. Впервые она была ярко-голубой, несколько дней назад в моей спальне — синей, а сегодня вечером (неужели это на самом деле было сегодня?!) черной.

Пришлось забыть об этом, потому мы что с папой не на шутку разозлили Больтароса. Я застыла в замешательстве, когда Малум сгорбился, низко склонив голову, и вокруг него появился, а затем и начал уплотняться ядовито-желтый туман. Тот самый туман, который был в Середине в злосчастную ночь первой встречи с этим мутантом. Роберт Александрович говорил, что Больтарас использует его, как средство для ослабления своей жертвы.

Сущность не шевелилась некоторое время, а я боялась приблизиться, но приготовилась атаковать его огнем.

Моя челюсть отвисла, когда Больтарас стал втягивать в себя туман, и вместе с этим он начал расти. Стал выше, шире. Я опомнилась от шока и решила вмешаться в процесс его превращения в чертового исполина, когда он задел макушкой потолка цеха.

Едрить колотить!

Зарядив в него подряд около пары десятков белых, огненных сфер, я рассеяла туман, но Больтарасу, казалось, было достаточно и того, каким огромным он теперь был.

Сейчас мне точно не справиться с этим мутантом.

Но я не могла опустить руки и смиренно ждать жутко болезненной смерти, когда рядом находился папа и не думал сдаваться. Я просто чувствовала это, поэтому должна быть такой же сильной, как он.

Когда Больтарас сделал шаг вперед, я подумала, будто из недр земли просыпается ад и рвется наружу. Такой мощный был толчок, что я едва устояла на ногах.

— Блин, — пробормотала я.

Какой же мощной и огромной должна быть сфера Алмазного пламени, чтобы покончить с Малумом? Но я по-прежнему могла положиться на свою увертливость, тем более, сейчас Больтарас выглядел неповоротливым.

— Уходи.

Я недоуменно сдвинула брови, уставившись на душу папы, зависшую рядом с моим лицом.

— Что? — спросила у него.

— Тебе не справиться с ним, — папа даже при жизни ни разу не говорил столь решительно. — Я задержу его.

— Нет, — мой ответ был однозначным.

— Женя.

Я упрямо отвернулась и сконцентрировала все внимание на энергии огня, плавящего кровь в венах. Я непременно справлюсь с Больтарасом. Что бы ни произошло.

— Прости меня, — такой родной шепот раздался со всем рядом. — Я люблю тебя.

Распахнув глаза, я изумленно уставилась на отдаляющуюся от меня душу папы. Он несся прямо на Больтараса, набрав баснословную скоростью, который заметил его и зарычал так громко, что если бы окна в большом полуразрушенном помещении были целыми, то они тут же разбились бы.

Крик протеста щекотал горло, застряв где-то в районе ключиц.

Душа отца затанцевала вокруг Больтараса, и тот с неуклюжей медлительностью пытался ухватиться за нее, размахивая своими конечностями. Я стояла на месте, не в состоянии сдвинуться и на миллиметр. Шок соткал для меня клетку из невидимой, прочной стали. Я стала заложницей собственного страха. Моя душа, предчувствуя печальный исход затеянного папой, сбежала в пятки. Я наблюдала, как сгусток трансформируется, вытягиваясь и охватывая неповоротливого Больтараса в кольцо яркого, белого света.

Вскоре сияние поглотило его целиком.

— Не могу… — до меня донесся надрывающийся голос отца.

Я стояла оцепеневшей статуей, растворяясь в отчаянии и своем бессилии. Куда испарилась моя решимость? Я сделала вдох — резкий и глубокий, такой, словно он был последним — желая вернуть утраченное бесстрашие, хотя бы его толику, чтобы помочь папе.

Меня пронзило копьем всесильного горя, когда когти проделали дыру в куполе, окутавшем его мощное тело. Этим куполом был папа. Он сдерживал зло внутри себя, не позволяя добраться до меня. И Больтарас ранил его.

— Нет! — закричала я и, отдавшись во власть воспламенившийся ярости, побежала вперед.

— Не лезь! — кричала душа папы.

Больтарас сделал еще одну брешь в окутавшем его сиянии.

Снова и снова, он рвал в клочья моего отца, и с каждым ударом я замедлялась, и конце концов рухнула вниз бесполезной грудой костей и изнывающей плоти, поцарапав колени, и с широко распахнутыми глазами смотрела вперед. Больтарас пихал в свою черную, бездонную пасть рваные куски света — того, чем был мой папа.

Он поглощал его в себя.

Он убивал его.

Нет.

Папа уже был мертв.