Гладиатор осторожно проверила узел.

- Думаю, так.

Вторая петля обхватила другое запястье. Леопард дернулась, сопротивляясь, но Зена взяла ее за руку.

- Не может. У него есть преимущество, и он не станет расходовать его зря. Он будет ждать правильного момента. Верь мне.

Это имело смысл. Второе запястье было прочно притянуто к кровати. Еще больше лент притягивали ее к постели. Нервозность всколыхнулась у нее внутри.

- Зена?

- Да?

- Ты собираешься казнить меня? За попытку убийства?

Воин замерла, обдумывая вопрос.

- Не сегодня вечером. – Она накинула простынь до плеч гладиатора, подоткнула ее и пропала из поля зрения.

- Зена?

Вздох.

- Что?

- Мне жаль, что я прервала тебя… с танцовщицей.

Пауза.

- Ничего. Я… думала о другом.

Большее количество ответа, чем она ожидала. Обжигающий взгляд от танцовщицы, необузданная ненависть к конкуренту.

- Зена?

- Что еще?

- Ты сделаешь так, чтобы я когда-нибудь так же обслуживала тебя?

Тишина была оглушительной и достаточно долгой, чтобы заставить гладиатора вспыхнуть от тревожных картин, предоставленных воображением.

- Это то, чего ты хочешь?

Сама мысль об этом сделала уже теплый воздух в ее груди густым и тяжелым.

- Нет.

Слово прыгало по палатам несколько долгих секунд.

- Хорошо. Я не использую поврежденные товары.

Ужаленная, она некоторое время боролась с этими словами.

- Зена?

- Боги, что?

- Мы вернемся в Коринф?

- Мы уже в Коринфе.

Яркие мраморные залы дворца Цезаря превратились в серый камень палат Завоевателя. Чернильные окна выпускали слабый свет очага в ночь.

- О. Тебе нравится это здесь? В Коринфе?

Тишина затянулась достаточно надолго, чтобы она знала, что переступила некую невидимую черту.

- Спи, Габриель.

Она не спала. Она лежала с открытыми глазами долгое время, беспокойно натягивая ленты движениями запястий, задаваясь вопросом, умрет ли она утром. Размышляя о том, что случилось с людьми, которые остались позади, в Риме. Какой была бы Завоеватель в качестве любовницы. И больше всего она задавалась вопросом, сможет ли убить Зену, если возможность представится.

33 Confessiones

Признания

Ее горло болело – сухое, горящее от чрезмерного использования. Сухой глоток заставил ее вздрогнуть.

Что напомнило ей о том, как болело ее лицо. Она потянулась, чтобы потереть щеку.

Что напомнило ей о том, что она не может поднять руки.

Напуганная, она приоткрыла один глаз.

Ее глазное яблоко напоминало кусок пемзы, проворачивающийся в глазнице: жесткий, угловатый и шероховатый. Слабая замена для глаза. Она все еще не могла остановить взгляд на чем-то одном и, конечно, не могла сфокусироваться на одной точке. Любое движение создавало остаточное изображение каждого предмета, и все сливалось в непонятную мешанину. Она закрыла глаз, ожидая приступа тошноты.

Не дождалась. Медленно, она решилась открыть оба глаза, обнаружив, что дрожащее и размытое изображение стало немного более четким.

Узкая светлая полоса в обрамлении темного выглядела подозрительно знакомой, и постепенно она узнала высокое узкое окно, которое бросало полосу света через комнату на украшенную кровать Завоевателя, избегая теней в углах спальни.

Палаты Завоевателя. Ее кровать, примостившаяся в углу. Она попыталась сесть, но не смогла поднять ни плечи, ни колени, ни конечности. К ней вернулись отдельные обломки и обрывки воспоминаний о том, как Зена говорила ей что-то. Вообще-то, Зена много чего ей говорила, но это было что-то важное. Что-то, успокаивающее и тревожное одновременно.

Ленты. Она была связана.

- Почему? – Спросила бы она.

- Из-за красивой леди. – Ответила бы Завоеватель. И ее мысли снова блуждали бы, охватывая этот загадочный ответ, а потом она забудет, и станет спрашивать снова и снова. Сколько раз уже повторялась эта беседа? Дюжину? Больше? Но, на сей раз, она помнила. И она позволила себя расслабиться.

- Зе..? – Имя застряло в выжженном горле. Еще одна попытка сглотнуть – словно пьешь из стакана полного пылью. Лучшее, что она сейчас могла сделать, это добыть немного воды. – Зена?

Движение. Слишком быстрое. Как ласточки, проносящиеся под стропилами сарая, за которыми она наблюдала в детстве. Это поражало ее тогда и поразило ее теперь, тем более, что она так и не смогла сфокусироваться на лице, вырисовывающимся над нею. Не Зена.

- Все еще жива. – В голосе Эфини слышалось разочарование. Ученица лекаря крепко сжала ее подбородок и подняла веко. Леопард попыталась стряхнуть сильную руку, но обнаружила, что она слишком истощена, чтобы сопротивляться… сильно. Но усилие заработало другое выражение от ученика: любопытство. – Эй, ты здесь? Ты меня слышишь?

Она зарычала и впилась в ученика взглядом, убеждая отпустить ее подбородок.

- Да что б мне кентавра родить, ты смотришь прямо на меня. Она вернулась, - бросила женщина через плечо, вытаскивая маленькие глиняные горшочки и кожаные мешочки из своей сумки. Затем Эфини вдруг остановилась на середине движения и странно посмотрела вниз на раба. – Завоеватель говорит, что ты не хотела убивать Королеву. Это правда?

Гладиатор нахмурилась.

- Королева? Состязание на арене? Ты превратила ее лицо в овсянку? – С каждым предложением ее тон становился все более резким. – Завоеватель говорит, что ты отступила, чтобы спасти Королеве жизнь. Что касается меня, то я думаю, что ты исчерпала силу прежде, чем закончила свою работу. Так что я хочу знать. Ты хотела убить ее?

Леопард смотрела в холодные глаза, не зная, как ответить.

- Ты ничего этого не помнишь? Состязание? Отравление? То, что ты сделала..?

- Оставь ее в покое. – Шрам появился за ее плечом. Его лицо было напряженным. – Ты слышала, что сказала Завоеватель.

Эфини не удостоила дракона даже взглядом.

- Завоевателя здесь нет. Я могу задавать вопросы.

- Я здесь. – Угроза в его голосе была очевидна. – Кроме того, - добавил он, взглянув на лицо гладиатора, - она не станет отвечать тебе сейчас. Нужно было спрашивать, пока у тебя был шанс.

Живот раба сжался. Какой шанс? Какое отравление? С кем она говорила, кроме Завоевателя?

Цвета орешника глаза Эфини не дрогнули.

- Ты хотела убить ее? Покалечить? Или только унизить?

Она покачала головой, пытаясь вернуть себе воспоминания о том, что женщина хотела знать. Все, что ей удалось вспомнить – это лишь мимолетный запрещенный контакт между целителем и заключенной.

- Прекрати это. К концу схватки она уже была не в себе. Она не понимала, что делает. – Тенор солдата потерял свою прохладную отдаленность, став почти защищающим.

- Дерьмо кентавра. Я видела взгляд на ее лице. Чистый гнев. – Эфини наклонилась к гладиатору, понизила голос. – Я слышала, что ты сделала с Мелосой. Ты ненавидишь всех амазонок или только Королев амазонок?

- Довольно. – Ученик с опасением повернулась в сторону низкого рычания. Затем она отошла прочь, и внезапно темная пустота была заполнена расплывающимся перед глазами лицом Завоевателя. Гладиатор задохнулась от облегчения. Она неистово заморгала, пытаясь справиться с расплывающейся картинкой, избавиться от жжения под веками. – Расслабься. Закрой глаза. – Леопард повиновалась, не подвергая эти слова сомнению. – Открой. – Снова свет напал на нее: яркость окна, бледность лица Завоевателя. Раб съежилась, все еще боясь встречи с тошнотой, которая так и не появилась, желая, чтобы пляшущие перед глазами пятна исчезли.

- Зрачки не расширены. Эфини, похоже, ты заработала себе жизнь. Можешь вернуться к своим обязанностям. Пришлешь мне свежие данные о заключенной. И передай мои поздравления старику.

- Как прикажете, - выдавила ученик сквозь сжатые зубы.

Игнорируя ее, воин принялась медленно развязывать узлы, не отрывая глаз от гладиатора. Как будто статика потрескивала между ними, но Леопард не могла прочитать выражение лица Завоевателя. Некое странное сочетание осторожности, беспокойства и гнева.