Вернулась бы в тот день, когда еще можно было все исправить?!

Изменило бы это хоть что-нибудь?!

Лена опустила голову и прикрыла глаза. Тяжело вздохнула.

Максим не тот человек, который готов был бы исправить прошлое. Потому что он помнил бы о том, что исправил его… А значит, шансов на спасение не было…

9 лет назад

И все же это был рок. Не судьба.

Сейчас Лена понимала это настолько отчетливо, что на глаза против воли наворачивались слезы.

Но что она могла изменить?! Тогда?… Сейчас?… Была ли она способна… была ли она в силах… имела ли она право вмешиваться в давно заготовленный план, составленный не ею?!

Все было решено за нее. За Макса. За них двоих. Решено еще тогда, девять лет назад. А, может быть, и гораздо раньше.

Насмешница-судьба посмеялась над ними, подарив встречу. А потом новую встречу. Потом еще одну. А потом третью… Она подарила им много встреч, одна из которых неизбежно должна была стать роковой…

И одна эта встреча изменила все. Превращая улыбки и смех в горечь и слезы. Признания в любви в злорадный кашель. Нежные и чувственные объятья в яростные и словно обжигающие огнем плети касания. Страстные поцелуи в гневные и словно бы клеймящие ожоги губ.

Опуская доверие на самую нижнюю ступеньки взаимоотношений.

Предавая любовь и нежность.

Заключая обоих грешников в замкнутый круг собственных ошибок.

С того самого дня, когда Максим пришел к ней в парк, они почти не расставались. Слишком весомые, слишком искренние, слишком желанные и интимные слова были тогда сказаны.

Он никогда ее не отпустит…

Его слова и сейчас звучали в ушах, отдавались в груди громкими и частыми биениями сердца.

Он никогда ее не отпустит…

Словно бы она смогла уйти от него!

Она отчетливо понимала, что никто и никогда не займет в ее сердце больше места, чем это сделал Максим. Никто и никогда. И это тоже было прописной истиной, записанной в книге судьбы…

Ворвавшись в ее жизнь стремительно, резко, неожиданно, Максим изменил всю ее сущность. Сокрушил все ее принципы и разрушил стереотипы, показал ей ту сторону медали, которую она никогда не видела, не решаясь на нее взглянуть. Он не просто вошел, а проскользнул в ее маленький статичный мирок и внес в него хаос. Своим появлением одновременно ужасая и потрясая и вознося на вершину блаженства и счастья.

Такой большой… такой взрослый мужчина. Тот, о котором она мечтала, о котором грезила. Мужчина, которого ждала она и ее ранимая нежная душа с самого детства. Ее герой, ее принц. Ее мужчина.

Она понимала, она видела, что он борется с ней. Когда они встретились впервые, потом, когда судьба подарила им еще одну встречу… Она видела ту борьбу, что шла внутри него. Она словно бы ощущала ее каждой клеточкой тела, как от прикосновения бича к и без того исполосованной рубцами коже. Слишком явные, слишком ощутимые, слишком… противоречивые чувства.

Она и сама испытывала их. И думала, сидя в кресле. И лежала в пустой кровати по ночам без сна, гадая над тем, что с ней будет. Она уже не видела своей жизни без него. Он пугал ее и одновременно притягивал, как магнитом. И эта пленительная сила притяжения была сильнее страха.

Ее любовь была сильнее всего, что бы она к нему не испытывала.

Она все для себя уже решила. И если бы он позвал ее, она бы пошла за ним. Закрывая глаза на все его недостатки. Опуская все факты и доводы, говорившие против него, на дно своего сознания, не уделяя им должного внимания. Игнорируя советы подруг и подсказки знакомых, как нужно правильно себя вести. Словно бы они знали, что значит правильно в отношении Максима Колесникова! Словно они понимали хоть что-нибудь, касающееся его!

Никто его не понимал. И Лена тоже. Она знала лишь, что уже не сможет жить без него. Что будет дышать им, что будет грезить им, что будет в каждом встречном видеть его фигуру, и, заглядывая в глаза мужчинам, будет видеть лишь его синие глаза, плотно и яростно засевшие в ее память, с наркотиком вошедшие в ее кровь, завоевателем атаковавшие все ее крепости и укрепления, предстающими перед ней неоспоримым фактом. Ей не спастись. Уже не спастись.

Но она и не хотела этого спасения. Оно ей было не нужно, если рядом был он.

И он был.

Он никогда не отпустит ее. Никогда не даст ей уйти.

Признался, осмелился, открылся… Доверился ей.

Этот его шаг многое изменил между ними. Словно бы поднял их отношения на новый уровень.

Максим заявил на Лену свои права. Права не просто знакомого или друга, а права любимого человека. Он окрылил ее, он заставил ее смеяться, он вернул свет в ее глаза, тот свет, который погас, когда уехал Андрей, а она считала себя виноватой в его отъезде.

Он подарил ей целый мир. Он подарил ей себя. И она приняла этот дар. Ей ничего больше не было нужно. Только быть рядом с ним. Дышать им одним. Целовать упрямую линию губ. Слушать бешеное биение его сердца, когда она, прижавшись к широкой горячей груди, стояла в его объятьях. Или выдыхать его имя. Или признаваться в том искреннем чувстве, которое, знала, пришло к ней вместе с ним. Вросло в самую сердцевину ее сути, засело в каждой клетке ее существа, проникло в вены пульсирующей болью, надрывно застучало в сердце, и с воздухом проникавшее в ее легкие.

Любовь… Всепоглощающая, безумная, жадная, ненасытная любовь к нему.

Любовь, ставшая роковой для них обоих.

Но она осознала это слишком поздно, когда пути назад уже не было.

Когда оставалось только молить о прощении, стоя на коленях. В искупление своей вины терпеть все обиды. И продолжать его любить, беззаветно, трепетно, уничтожающе. Любить, несмотря ни на что.

Его имя впечаталось в нее ожогом, шрамом, рубцом на теле.

Максим… Максииим…

Она знала, она была уверена, что он именно тот, кого она ждала всю жизнь.

Тот, о ком рассказывала бабушка, когда рисовала в планах принца для своей внучки.

Маргарите Ивановне нравился Максим. Он был решительным, уверенным, самодостаточным. Он уважал Лену и никогда не причинял ей боли. Он не отпускал ее руки даже тогда, когда пропускал ее первой в комнату. Он гладил ее по щеке и шептал что-то на ухо, после чего ее внучка расцветала на глазах. Он словно бы невзначай касался ее руки, вызывая толпу мурашек на ее теле, от чего Лена смущалась и прятала взгляд. Он улыбался ей одной, когда думал, что этого никто не видит. Он иногда хотел скрыть свои к ней чувства, и у него это даже получалось. Но все же… это ничего не меняло.

Да, Маргарите Ивановне Максим, определенно, нравился.

Хотя как-то, всего один раз, в ее словах промелькнула тень сомнения в правильности выбора внучки. Всего один раз. Но Лена не стала уделять этому внимания. А сейчас понимала: зря не уделяла.

Слишком собственник. Сказала тогда бабушка. И если бы она прислушалась к этим словам, подумала бы над ними, поняла истинный их смысл, возможно, еще тогда, девять лет назад, все можно было изменить.

Возможно, сделай она все верно тогда, не было бы так больно сейчас.

Сейчас, анализируя все произошедшее, собирая по крупицам все факты, раскладывая по полочкам все случайности и совпадения, все слова и фразы, брошенные вскользь и невзначай, перебирая в памяти все, что с ними было, Лена понимала, что стоило ей немного, совсем чуть-чуть подумать, взвесить, отодвинуть свои чувства немного дальше, тогда… тогда, возможно, все было бы иначе.

Но тогда думало сердце, отбрасывая на задний план все уверения, все доводы, все сомнения. Тогда она руководствовалась лишь чувствами и эмоциями. Она любила. Отчаянно и беззаботно.

Она и сейчас любила. Любила не меньше, чем раньше, хотя любовь и приносила ей боль и страдания, но после тщательного девятилетнего анализа она осознала, что сама виновата в том, что превратила зарождавшуюся любовь Максима в презрение и ненависть.