— Я ранен! Помоги мне! Спрыгни на землю и перережь путы! — крикнул он, подъезжая ко мне.

Едва я успел исполнить его просьбу и снова вскочить на свою лошадь, как из лагеря выехал отряд всадников. Я думал, что спасения нет, но Древний Барсук крикнул мне:

— Смелее! Скачи во всю прыть! Сейчас будет гроза, и в темноте они нас не догонят.

Действительно, надвигалась гроза, а я от волнения ничего не заметил. Внезапно ветер усилился, засверкала молния, загремел гром, и черные тучи затянули небо. При свете молнии я разглядел четырех всадников, быстро нас нагонявших. Один из них опередил остальных и понукал свою лошадь.

Заметив, что Древний Барсук отстает от меня, я стал сдерживать своего коня, а Древний Барсук спросил:

— Ты меня не покинешь? Стрела вонзилась мне в плечо, и я не могу стрелять.

Что я мог ответить, кроме:

— Я останусь с тобой!…

— Тогда постарайся остановить первого всадника.

Я оглянулся и в темноте с трудом разглядел приближающуюся темную фигуру человека. Когда вспыхнула молния, увидел в его руках ружье. О, как стало мне страшно! Я боялся этого человека, боялся его ружья — оружия гораздо более опасного, чем лук. Ни разу еще не сталкивался я лицом лицу с врагом. Часто слушал я рассказы наших воинов о том, какой восторг охватывал их, когда они шли в бой. Но мне он был непонятен. В эту минуту я думал о далеком маленьком вигваме, о сестре и доброй Сюйяки.

— Поверни лошадь! — крикнул Древний Барсук. — Поезжай ему навстречу, если не хочешь, чтобы он пустил пулю в наши спины.

Я задрожал, услышав эти слова, и стал про себя молить богов о помощи. И внезапно мужество вернулось ко мне. Сжимая рукоятку военной дубинки, я повернул своего черного коня и поехал прямо на воина из племени неперсе. Снова вспыхнула молния. Он увидел меня и выстрелил, но я пригнулся к шее лошади, и пуля пролетела над моей головой. Подскакав к нему, я замахнулся дубинкой. В эту минуту молния снова прорезала небо, и я увидел, что приклад ружья почти касается моего колена, а воин из племени неперсе насыпает порох. Я протянул руку, схватил ружье и изо всех сил рванул его. Оно осталось в моих руках, а противник уцепился за мою ногу. Я ударил его прикладом по рукам, он взвыл от боли и отпустил меня. Лошадь его метнулась в сторону, и воин закричал, призывая своих товарищей. Я не стал его преследовать и, повернув лошадь, поскакал назад, догонять Древнего Барсука. Наконец я разглядел его при свете молний и, подскакав к нему, закричал:

— Вождь! Я отнял у него ружье. Теперь он обезоружен.

— Да, но он преследует нас и зовет на помощь товарищей, — сказал Древний Барсук.

И как раз в эту минуту полил дождь, и снова засверкали молнии. Оглянувшись, я увидел врага, у которого отнял Ружье. Он гнался за нами и звал на помощь остальных.

— Постараемся ускакать от него! — крикнул мне Древний Барсук. — Повернем на север, — быть может, он потеряет наши следы.

Мы повернули на север и поскакали под проливным Дождем, но противник последовал за нами. Молнии уже не освещали небо. Затем мы свернули на восток, а ветер и шум Дождя заглушили топот наших лошадей. На опушке леса мы остановились и прислушались, но не услышали ни криков, ни топота: неприятель сбился со следа. Мы не знали, где находится наш отряд и наши лошади — справа или слева от нас. Наугад мы повернули вправо и медленно поехали по опушке леса, тихонько окликая товарищей. Неожиданно наткнулись мы на них; все были в сборе и поджидали нас. Тогда только Древний Барсук пожаловался в первый раз на боль в плече и попросил вытащить стрелу.

Под дождем и в темноте почти невозможно было выбраться из леса и вывести всех захваченных нами лошадей. Но оставаться в лесу до утра мы не могли, зная, что на рассвете все воины племени неперсе будут нас преследовать и нападут на наш след. Посоветовавшись с воинами, Древний Барсук сказал:

— Подождем здесь немного, но, даже если небо нескоро прояснится, постараемся выбраться из леса.

И опять боги были с нами. Творец Ветра захлопал своими большими ушами и угнал дождевые облака на восток. Когда выглянула луна, мы тронулись в обратный путь. Двое ехали впереди, остальные гнали лошадей. Славный захватили мы табун, и из сотни лошадей четыре принадлежали мне.

Ехали мы весь остаток ночи и весь следующий день, останавливаясь только для того, чтобы пересесть на свежих лошадей. Конечно, неперсе нашли наш след, но не смогли нас догнать. На пятый день мы поднялись на Спинной Хребет Мира и увидели зеленые равнины, принадлежавшие нашему племени пикуни. Только тогда мы отдохнули, выспались и поели свежего мяса.

Прошло еще несколько дней, и наконец вдали показались вигвамы пикуни. Гордо въехал я на своей большой черной лошади в наш лагерь. Воины, остававшиеся дома, приветствовали нас, и я слышал, как они выкрикивали мое имя. Трудно было пробраться верхом сквозь толпу. Я спрыгнул с лошади, а сестра моя и добрая Сюйяки подбежали ко мне и стали меня обнимать. Все хвалили меня — славные воины, старшины, знахари, — все те, кто до сих пор не обращал на меня никакого внимания. О, как я был горд и счастлив!…

Отдыхая в нашем маленьком вигваме, я рассказывал женщинам о славном набеге. И во всех остальных вигвамах только об этом и шла речь. К вечеру весь лагерь был оповещен о том, что я совершил величайший подвиг — захватил оружие, вырвал ружье из рук живого врага. Когда стемнело, Не Бегун пригласил меня на пир в свой вигвам и попросил принести ружье. В то время как мы пировали, пришел вестник от Одинокого Ходока. Вождь звал нас в свой вигвам, ему хотелось посмотреть мое ружье.

В вигваме Одинокого Ходока собралось много народа. В присутствии воинов и старшин я должен был рассказать о набеге. Они выслушали внимательно мой рассказ и заявили, что из меня выйдет толк.

— Иди тем путем, на какой ты вступил, и ты будешь таким же славным воином, каким был твой отец, — сказал один старый знахарь.

Все любовались ружьем, которое я отнял у воина из племени неперсе. Оно нисколько не походило на ружья с коротким стволом, какие мы покупали у торговцев, живших на севере. Ствол был длинный, восьмигранный. За это ружье один из воинов предложил мне двух лошадей, но я, конечно, не согласился его продать.

Мы вернулись домой как раз к тому времени, когда начались священные церемонии: возведение священного вигвама и принесение жертв Солнцу. В течение четырех дней воины молились, приносили жертвы, перечисляли свои подвиги и изображали стычки с врагами.

В великий для меня день я подробно рассказал о своих двух подвигах — об уводе лошадей и о захвате ружья, причем один из моих друзей играл роль воина из племени неперсе. До сего дня помню я, как восхваляли меня слушатели. Я только и мечтал о том, чтобы стать великим воином.

Когда настал месяц Падающих Листьев, произошло событие, навсегда отвратившее меня от войны. Без сомнения, боги хотели, чтобы я был в это время в вигваме Одинокого Ходока и услышал этот разговор. Один из воинов сказал вождю:

— Как я хотел, чтобы мой сын взялся за ум и бросил детские забавы! Но он только и думает что об играх. Часто говорю я ему о тебе, рассказываю, какие совершил ты в молодости подвиги и как сделался вождем нашего племени.

Последовало молчание. Наконец Одинокий Ходок глубоко вздохнул и сказал:

— Есть звание более почетное, чем мое. С радостью поменялся бы я сейчас местами с Маленькой Выдрой, зазывателем бизонов, дарующим изобилие. Я управляю племенем, я примиряю спорящих и веду в бой воинов, но не могу я прокормить племя. Надвигается зима, мы должны запастись мясом, а среди нас нет ни одного зазывателя бизонов. Завтра я пошлю гонца к кайна и попрошу Маленькую Выдру нам помочь. Могу ли я сказать ему, что он получит щедрую награду?

— Да, да!

— Так и скажи ему!

— Да, мы щедро его наградим! — закричали воины.

К вечеру весь лагерь был оповещен о том, что на следующий день мы перебираемся к реке Два Талисмана, где находилась ловушка бизонов. В то время наше становище было расположено к северу от нее, на берегу реки Крутой Берег.