По прибытии Гинденбурга 23 августа к 8-й армии обстановка складывалась в глазах германцев в следующем виде: австрийское наступление на Люблин должно развиться в течение недели, и австрийцы просили германцев ударить в это время на Седлец. Удовлетворить просьбу было признано невозможным, и вся германская помощь ограничивалась направлением [177] из Силезии к р. Висла корпуса Войрша, который без боев дошел до Петрокова.
Сведения о расположении русских войск вполне соответствовали действительности. XX германский корпус так сблизился у Нейденбурга с русскими, что здесь бои должны были начаться 23-24-го числа, но корпус должен был обороняться, так как I корпус и бригада из Торна могли прибыть в Дейч-Эйлау и Страсбур только 25-го.
Ввиду продвижения русских корпусов в более восточном направлении были брошены к Ортельсбургу гарнизоны озерных укреплений, а в иоганнесбургские леса — ландштурмисты, которым было указано отступать к Летцену; 6-я ландверная бригада присоединилась к I резервному корпусу.
Отступлению германской восточной группы корпусов русская Неманская армия не препятствовала, и I резервный и XVII корпуса продвигались до шоссе Инстербург — Норденбург и западнее его, прикрываясь с тыла измотанной 1-й кав. дивизией.
С вечера 23 августа в деятельности Людендорфа начали фигурировать такие благоприятные обстоятельства, как русские приказы высшего командования, найденные на убитых офицерах, и незашифрованные русские радио[37]. Поэтому обстановка для штаба 8-й армии становилась совершенно ясной, и 23-го вечером командованием было принято уже определенное решение, а именно: разбить 2-ю русскую армию, пока она не соединится с 1-й, почему ее не следовало допустить далеко продвинуться в пределы Пруссии. Это возлагало на XX корпус серьезную задачу задержать движение противника до подвоза I корпуса и гарнизонов крепостей. Хотя перевозку решено было продвинуть вперед до Лебау (I корпус) и Пеймарка (гарнизоны крепостей), [178] но эти войска могли вступить в бой только 26-го. Пространство к западу от Сольдау оставалось открытым для русской кавалерии.
Вопрос пока продолжал оставаться не совсем ясным относительно восточной группы: германскому командованию хотелось как можно больше сил направить против Наревской армии, но это всецело зависело от поведения Ренненкампфа. Однако медленное продвижение его армии за 23-е позволило и этот вопрос разрешить в благоприятную сторону и направить оба корпуса восточной группы форсированными маршами на Алленштейн. Поэтому некоторой части XVII корпуса и 1-й кав. дивизии было приказано 24-го оставаться на р. Алл, чтобы прикрывать поворот отходивших частей на юго-запад и удерживать 1-ю русскую армию, а I резервный корпус должен был в этот день отойти подальше за Шипенбейль, чтобы уже 25-го миновать Зеебург. XVII корпусу надлежало 25-го перейти через Фридланд в Бартенштейн, чтобы в дальнейшем обоим корпусам искать фланг Наревской армии.
Таким образом, 26 августа все германские силы, находившиеся восточнее р. Висла, присоединились к XX корпусу. 11½ пех. дивизий должны были принять участие в решительной операции против 9 русских, и только 1½ дивизии пехоты (резерв Кёнигсбергского гарнизона, 2-я ландверная бригада) и 1-я кав. дивизия были оставлены против 1-й армии.
Судьба Самсоновской армии, тяжеловесной по своему характеру, измученной и голодной, официально уже перешедшей на довольствие только местными средствами, с корпусами, лишенными вследствие полного расстройства тыла широкой маневренной способности, была предрешена. Ее могли спасти или энергичные и правильные действия Ренненкампфа, или хорошее управление. Отсутствие того и другого только ухудшило это положение.
В то время как германцы в точности знали не только положение русских корпусов, но и их планы, русские [179] были хуже чем в неведении: Жилинский, основываясь на преувеличенном донесении Ренненкампфа, нарисовал себе несуществующую картину и в таком смысле давал сведения Самсонову о бегстве немцев частью к р. Висла, частью к Кенигсбергу, совершенно не зная, в каком порядке бегут и где находятся беглецы. Поэтому естественно, что 2-я армия, которая должна была их перехватить, направлялась как бы в пустое пространство и «на авось». Это «авось» выливалось в тяготении Жилинского к северному направлению, а Самсонова — к северо-западному. Последнего очень опасалось германское командование.
Распри в этом смысле возобновились 23 августа, когда Самсонов вновь просил разрешения направить армию на линию Алленштейн — Остероде и вновь получил приказание, оставив I корпус у Сольдау, свернуть севернее, именно на фронт Зеебург — Алленштейн, который и занять 25 августа, так как неприятель поспешно отступает, оставив, по-видимому, перед Самсоновым незначительные силы. «Движение ваше, — кончил Жилинский, — имеет целью наступление навстречу противнику, отступающему перед армией Ренненкампфа, с целью пресечь германцам отход к Висле». Из дальнейших директив Жилинского видно, что он имел целью отрезать отступление германцев и к Кенигсбергу.
24-го было принято компромиссное решение, согласно которому 2-я армия направлялась на фронт Алленштейн — Остероде, оставляя по требованию Жилинского VI корпус в движении на Бишофсбург, т. е. отдаляя его от остальной армии на 2½ перехода и тем самым подставляя его под отдельное поражение. Эти переговоры, а также переговоры о дневке, которой настоятельно требовал Самсонов, привели к тому, что, кроме VI корпуса, армия за 25-е почти не подвинулась.
Сведения о противнике были у Самсонова весьма скудные. На западе было обнаружено скопление германцев [180] у Гр. Гардинен — Страсбур, а на востоке — продвижение их значительных сил 24 августа через Растенбург. Кроме того, были получены сведения о наступлении германцев со стороны Лаутенбурга и озера Дамерау. Оценивая складывающуюся обстановку, Самсонов 26 августа утром решил задержать движение XV и XIII корпусов, но под влиянием молодой части своего штаба приказал продолжать движение.
Между тем еще 25 августа Гинденбург решил, не ожидая полного сосредоточения I корпуса и прибытия дивизии Гольца, с утра 26 августа начать общую атаку, направляя главный удар на левый фланг русских у Уздау и далее на Нейденбург во фланг и в тыл XV корпуса.
В этот день германцы перехватили все радиотелеграммы с оперативными распоряжениями Ренненкампфа и Самсонова[38], дававшими Гинденбургу ясную картину расположения, движения и действий русских войск. Вечером 25-го германские войска расположились на фронте около 40 км — 7 пех. дивизий, в общей сложности 95 батальонов. Против них могли действовать 7 пех. дивизий русских (I, XXIII, XV и [181] XIII корпуса) силой в 96 батальонов[39], разбросанных от Алленштейна до Уздау на фронте свыше 60 км.
Напомним, что к утру 26-го у Бишофсбурга сблизились VI русский корпус, с одной стороны, и XVII германский и I резервный корпуса с 6-й ландверной бригадой — с другой, т. е. 4 1/2. германские пех. дивизии силой в 54 батальона против 2 дивизий русских силой в 28 батальонов (один полк присоединился к корпусу 28 августа).
В то время, когда 2-я армия усиленно велась фронтовым командованием к катастрофе, Ставка после Гумбиненского сражения пребывала в оптимистическом настроении и в день 26 августа разрабатывала соображения о скорейшем давлении на Германию по кратчайшему направлению на Берлин.
26 августа у Бишофсбурга произошло столкновение VI русского корпуса с XVII, I резервным германскими корпусами и 6-й ландверной бригадой, в результате которого русский корпус отскочил к Ортельсбургу [182] и юго-восточнее его, о чем не было донесено Самсонову; германцы же имели возможность, следуя частью сил за ним, направить 27 августа остальные на Вартенбург и Алленштейн, т. е. угрожать флангу и тылу XIII и XV русских корпусов. В западной группе в этот день, несмотря на всю энергию Гинденбурга, дела не приняли решительного оборота: I корпус, на который была возложена главная задача — атаковать русских во фланг у Уздау и направиться в дальнейшем на Нейденбург, фактически топтался на месте. Но и эта неудача послужила германцам на пользу, так как XV и XIII русские корпуса продвинулись еще вперед и еще более завернули свой фронт на запад, тем самым подставляя еще более свой тыл действию I резервного и XVII германских корпусов, которые 28 августа повернули на Пассенгейм. XIII и XV русские корпуса 26 августа расположились на ночлег в тесном соприкосновении с противником, сохранившим в общем положение 25 августа, причем германцы этот день использовали для подтягивания всех своих сил. Армия Ренненкампфа достигла линии Велау — Дамерау — Алленбург — Гердауэн.
