— Мне очень надо, — виновато промямлила я в ответ на возмущенный взгляд женщины и улыбнулась. — Ну пожалуйста, я на минутку.

Лицо женщины приобрело сероватый оттенок: к такой наглости здесь, кажется, не привыкли. Ну и что? Пусть думает, что хочет.

— Что вам нужно?! — взвизгнула несчастная, видно, заподозрив меня в разбойном нападении.

— Вселенную, — ляпнула фейка, причем довольно громко. Вздохнув, я поправила волосы и прикрыла мелкую получше. Мало ли, какая очередная бяка засела в голове у этой мелочи? Дзинь на удивление коварна для такого маленького создания.

— Я насчет Линда.

Видимо, я нашла-таки слабое место. Не прошло и минуты, как я уже поднималась по лестнице и разглядывала картины Джейка Эленви. Этот дом мне нравился, в нем была какая-то тайна, что-то неуловимо волшебное и в то же время темное: завораживающая смесь благородства и страшных секретов. Ночью это чувство становилось только сильнее — наверное, из-за освещения: стены и потолки комнат были усеяны маленькими огоньками, отчего казалось, будто идешь внутри звездного неба. Я бы даже не удивилась, если бы откуда-нибудь из-за угла вдруг выплыло задумчивое привидение, подсчитывающее, сколько потребуется арэнов на грядущее полугодие.

— Проходите, — женщина выдернула меня из созерцательного настроения и вернула на землю. Вздохнув и еще раз проверив запасы решительности, я нырнула в приоткрытую дверь. Теперь надо решить, что сказать и как начать разговор, а это не так-то просто с такой женщиной, как Алигара.

Скользнув по мне равнодушным взглядом, Алигара приподняла бровь и вернулась к бумагам. Пустое место — вот чем я себя почувствовала.

— Проси Вселенную! — Дзинь настойчиво дернула меня за сережку. Просить Вселенную, да.

Поскольку никто мне не предложил сесть, я помялась у двери минут пять, а потом не выдержала и осторожно присела на ближайший стул. Ну и прием. Эта Алигара хоть бы словечко бросила! Я сморщилась, чувствуя себя предметом мебели, и едва слышно скрипнула зубами: такое отношение меня почему-то задело и разозлило. Стария эта Алигара или нет, но это не дает ей права так обращаться со мной! Лейти тоже не последнее место в иерархии занимают!

Ну что ж, подождем. Время есть, торопиться некуда. Я поджала губы и внимательно изучила комнату. Книги, бумаги, несколько картин с родовыми легендами, пара статуэток… Пыль на полках и разводы на окне тоже от меня не ускользнули.

— Да, это я была в твоей комнате, — ровный голос Алигары прозвучал так неожиданно, что я подпрыгнула. Она изучала меня пристальным, внимательным взглядом — наверное, так разглядывают рыбу, выросшую на грядке. — Что теперь?

Я мужественно проглотила глупое «эээээ?». Не хватало только выставить себя недалеким существом — боюсь, Алигара этого не простит. И уж явно не одобрит. Хотя кому какое дело? Люди думают прежде всего о себе, бояться их мнения — себе дороже. То, что кажется тебе трагедией, для другого — всего лишь мимолетная тень чужой жизни, незначительное и мелкое событие, которое забудется через несколько дней навсегда.

— А вы как думаете? — на удивление спокойно спросила я. На лице Алигары появилось любопытство, тут же скрывшееся за маской превосходства. Вот у кого Линд научился своей дурацкой надменности!

Алигара помолчала, явно ожидая подробных объяснений, но не получила их и вздохнула.

— Линд все-таки решился. Я ведь предупреждала, что знания эльнолвов могут оказаться не под силу даже Великим. Как ты выжила на втором уровне, хотела бы я знать?

Я замялась.

— Откуда вы знаете? Я ведь…

— Деточка… Весея… пойми, я не первый год изучаю мир грез и могу отличить действующего проводника от спящего, — она резко захлопнула книги и откинулась на спинку кресла. Буравящий взгляд подавлял, но в то же время почему-то вызывал доверие. — В спящих проводниках много страха, они чувствуют то, чего не могут почувствовать другие. Сущности, двойники, порождения человеческих грез… Все эти детские кошмары, которые у обычных людей пропадают с возрастом, проводников сопровождают всю жизнь. Но с открытием мира грез страх исчезает — пусть медленно, но исчезает. В тебе стало меньше страха, но и меньше жизни, помни об этом.

Ах да, очередное дерево. Я поморщилась и через силу выдавила:

— Я помню, — я помолчала. — А можно спросить?… Что вы искали у меня?

Мой вопрос не понравился Алигаре — я увидела это по ее глазам. Нахмурившись, она поджала губы и о чем-то глубоко задумалась. Я не стала мешать — вдруг передумает отвечать? — и только бездумно наблюдала за тем, как крутится карандаш в ее руках. Прошло минуты три, прежде чем женщина что-то решила.

— Порошок, который погружает в мир грез, Весея, — наконец выдавила она и тяжело встала. Отвернувшись к окну, она покачала головой. — Обычные люди не могут бродить по миру грез, когда им вздумается. Я знаю, как проводятся эти ритуалы, знаю, как действовал тот, кто проводил ритуалы. Как действовал убийца, — голос женщины дрогнул, но она быстро взяла себя в руки и продолжила уже гораздо спокойнее. — Вытянуть человека в тринадцать часов — час, который существует только в мире грез и когда Надзиратели не могут видеть этот мир — проще простого. Но в день рождения, в тот самый нулевой час, когда даже бездарные в магии люди становятся сильнее, но и уязвимее, приходится соблюдать определенные условия.

— Какие? — я подалась вперед, вспоминая свою догадку. — Линии грани?

Алигара обернулась и удивленно рассмеялась.

— Да ты умнее, чем я думала!

Ну спасибо! Я что, такая глупая с виду? Я даже обиделась, но вслух, разумеется, ничего не сказала.

— Да, линии грани и одна запрещенная смесь. Всего-то. Но, поскольку у человека не остается защиты после всех этих кошмаров, эта смесь становится их билетом на тот свет. Ну и подумай сама, что происходит дальше. Уверена, ты догадаешься.

— Ловит в зеркала… — задумчиво пробормотала я. — Но как же свобода души?

— Не смеши, — коротко отрезала Алигара.

Я вздохнула. Откуда мне знать все эти тонкости? Я никогда не увлекалась коллекционированием даров и никогда не бродила по чужим снам, наряжаясь в черный плащ и страшную маску.

— А вы… тоже участвовали в этом?

— Ты бы еще прямо обвинила ее в злостном расхищении казенных душ! — фейка дернула меня за сережку и обиженно засопела, когда я щелкнула по плечу рядом с ней. Да-да, и гному понятно, что вопрос, мягко говоря, на грани всех приличий, но что сказано, то сказано!

Алигара растерянно развела руками, будто удивляясь, что я не знаю таких элементарных вещей.

— Левая рука Аглоса Таури, Весея. Это я. И именно это позволило мне сдать его Совету. Хотя Отречение для этого монстра — не такое уж и большое наказание.

Таури… У меня перед глазами возникла картинка: Линд, который резко обрывает отца Накии. «Та…» — кажется, именно так попытался назвать главный Линда? Я нервно облизала губы и задумалась.

Неожиданная догадка заставила меня покрыться холодным потом. Нет! Это ведь неправда, да?!

— А… — я сглотнула, не уверенная, что хочу знать. — Алигара! Линд… он…он ведь не…

Алигара прищурилась и кивнула, безжалостно отрезая все пути к отступлению.

— Да, он его сын.

Я чуть не застонала. Нет, только не это! Сын Отреченного! Схватившись за голову, я сделала несколько глубоких вдохом. Это все неправда. Это ложь. Всего лишь ложь!

Но в голове с ужасающей быстротой складывались кусочки в одну картину. Трудно объяснить не Великому, что для нас означает Отреченная каста. Это не люди, их считают бездушными моснтрами, и всем плевать, за что именно человек был наказан. Это неприкасаемая каста, никто не смеет приблизиться к ним, заговорить с ними, потому что это означает замарать себя в своих собственных глазах и в глазах всего общества. Никто. Никогда. Не позволит Отреченному переступить порог своего дома.

— И Нерос… он…

— Тоже, — продолжила за меня Алигара.

Я потерла лоб и попыталась успокоиться. Что с того? Да, сыновья Отреченного. Это бросает на них тень, делает изгоями общества, но не делает монстрами. Не так все плохо! И ведь Линд отказался от этого… растарда!