— Шампанского, графиня?

— Я поклялась не пить шампанского в границах Созвездия, — ответила графиня, — до тех пор, пока не будет восстановлена Империя.

— Боюсь, что вам придется долго ждать, — заметил Мейстрал.

— Твой отец… — начала она.

Мейстрал почувствовал, как в нем закипает гнев.

— По-прежнему мертв, — закончил он. Затем обнюхал уши графини и попросил разрешения удалиться.

Эта женщина всегда действовала ему на нервы, черт бы ее побрал. Мейстралу пришлось подождать несколько минут, пока Николь достаточно освободится от информационных шаров, чтобы передать ей сожаления Наварра, и он воспользовался этой передышкой, чтобы успокоиться. Николь же, услышав ответ лейтенанта, была поражена.

— Он отказал мне, Мейстрал! Что же мне делать с собой сегодня вечером? Это один из немногих свободных моментов в моем расписании.

— Я предложил бы свое общество, но… — в глазах Мейстрала, прикрытых тяжелыми веками, появилось лукавое выражение, — у меня действительно другие планы, миледи.

— Я думаю, мне нельзя будет посмотреть.

Мейстрал поцеловал ей руку:

— Боюсь, что твое присутствие привлечет нежелательное внимание.

Николь вздохнула:

— Надеюсь, ты по крайней мере пришлешь мне видео.

— Возможно, я смогу послать тебе что-нибудь интересное до отъезда. Хотя вообще-то мои методы работы не так уж увлекательны.

Николь показала на белый камень на пальце Мейстрала:

— Я всегда узнаю твои видео по кольцу. Когда я их вижу, это меня подбадривает.

Мейстрал улыбнулся:

— Кольцо — моя торговая марка. Они меняют мое лицо и тело в видео, но мне нужно что-то заметное, чтобы сохранять свою репутацию.

— Кстати, тебе нравится, как тебя играет Лоренс? Он больше похож на тебя, но мне кажется, Анейя лучше умеет передать твою личность.

— По правде говоря, миледи, я их не смотрю.

Николь скептически рассмеялась. Мейстрал взглянул на нее:

— Я уже однажды это пережил, — сказал он. — У меня нет желания смотреть имитацию.

— Ну, если ты настаиваешь, Мейстрал.

Мейстрал потрогал бриллиантовые гроздья, свисавшие из ушка Николь. Его глаза расширились — в них был профессиональный интерес:

— Кстати, они замечательные. Ты уверена, что можешь надевать их в таком опасном обществе?

— Если я не смогу доверять тебе, Дрейк, кому же мне тогда вообще доверять? Кроме того, они не мои. Компания «Лэндор» дает мне их поносить в уплату за кредит. Может, они бы даже обрадовались, если бы бриллианты пропали, — это привлекло бы внимание к их изделиям.

— Что ж, это можно обсудить, — заметил Мейстрал.

— Завтра. За завтраком.

Мейстрал снова поцеловал ей руку:

— Разумеется.

Из театра стали эхом отдаваться крики голографической публики — это был сигнал к тому, что сейчас начнется второе отделение.

Николь предела руку через руку Мейстрала:

— Мне просто придется примириться с одиноким вечером на сегодня. И никто этого не оценит.

— Сохраните в памяти каждую его минуту, миледи, — сказах Мейстрал. — Столь редким событием надо наслаждаться.

— Пф, — фыркнула Николь, когда они неторопливо направились в свою ложу. — Просто это означает, что я старею. Или становлюсь немодной. — Но было похоже, что она довольна.

Одно из последствий странных и сложных отношений между Хосейли и человечеством, какими бы безнадежными они нас ни считали, — это то, что многие Хосейли находят непочтительность и безответственность интересными, а человеческая непочтительность и безответственность их завораживает особенно. Человек делает такие вещи, о каких неповоротливый Хосейли может только мечтать. Люди танцуют до пяти утра, а потом являются на работу с опозданием, мучаясь с похмелья. Люди пишут сатиры на имперских должностных лиц и фарсы, где десятки людей кончают тем, что прячутся в клозетах или под кроватью. Люди затевают пылкие интрижки с лицами, не связанными с ними узами брака, иногда объявляют, что такие отношения в действительности сделали их лучше, и зачастую (и весьма основательно) не кончают потом жизнь самоубийством, чтобы загладить должным образом свою вину. Некоторые совершают даже более страшный грех, продолжая и дальше жить счастливо. Хотя Диадема была создана для людей, их радости, горести и безумства находят немногочисленных, но верных последователей среди Хосейли.

Даже в те времена, когда влияние Хосейли на человечество было особенно сильным, у завоевателей часто создавалось неприятное впечатление, что люди посмеиваются над ними у них за спиной. Но, как ни мало они знали о людях, одно они знали точно: если дети Земли принимаются за свои штучки, переполох будет большой.

«Штучкой», само собой, было Великое Восстание, когда мы отделались от Имперской Системы, Имперской касты и злосчастного Императора Пенджали, Нниса Шестьдесят Первого — его, беднягу, взяли на прицел пистолета в его собственном замке Сколдеровы Коммандос Смерти. Как часть мирного договора, из бедного Нниса вытянули обязательство оставить Созвездие Человечества в покое — обязательство, которого он пока очень скрупулезно придерживается. Это было единственное восстание, не говоря уж о том, что оно было единственным успешным, поднятое покоренной расой, как только она оправилась от травмы, нанесенной самим фактом завоевания. Вся эта беспрецедентная история была таким шоком для Нниса, что его мех полинял, а сам он преждевременно удалился в свой криогенный склеп, где и лежит с тех пор, одинокий, не имея наследников.

Прекращение войны Императором не мешает разным личностям по обе стороны границы мечтать о том, чтобы изменить положение вещей. К полному смятению идеологов-людей, в Империи существует значительное меньшинство представителей рода человеческого, по виду счастливо живущих в ее системе и не имеющих никакого желания эмигрировать в Созвездие. А среди людей имеется значительное меньшинство Хосейли, ведущих, похоже, довольную и продуктивную жизнь в Созвездии, выказывая при этом всего лишь сентиментальную ностальгию по системе Империи.

И, конечно же, существуют личности, создающие проблемы. Созвездие Человечества имеет свой «подарок» — маленькую, но шумную Имперскую партию, утверждающую, что восстание было ошибкой. Большей частью эта группа недовольных (состоящая в основном из людей), которых все презирают и игнорируют, но тем не менее им удалось получить девятнадцать процентов голосов на последних выборах в Бароде. Эта цифра настолько обеспокоила победившую партию Символистов Содружества, что они решили совсем покончить с выборами до тех пор, пока у бароданцев не разовьется более совершенное чувство социальной ответственности.

По Имперскую сторону границы раздается целый ряд голосов, громко заявляющих, что Созвездие — ненормальное отклонение от пути истинного, а также вещающих о необходимости воссоединить Созвездие с Империей. Пока еще Город Семи Сверкающих Колец может позволить себе не обращать внимание на эти крики, поскольку издают их в основном и в первую очередь униженные потомки руководителей, потерпевших поражение во время восстания, — многие военные посты в Империи передаются по наследству, что, по предположению людей-партизан, и было основной причиной победы восстания. Однако постоянное возбуждение Партии Реконкисты служит вечным предлогом для поддержания налоговых ставок Созвездия Человечества, а эти ставки значительно выше, чем они были во времена Империи, и объясняют это необходимостью содержания крупного флота, чтобы предотвратить реставрацию Империи.

Однако по большей части на Партию Реконкисты не обращают внимания. Ннису еще одна война не нужна — для него и первая была достаточным шоком, да и остальная часть Империи в основном еще не оправилась от сюрприза, преподнесенного действиями человечества. Здесь открылись новые возможности, и прочие покоренные расы начинают это понимать. Каким бы странным это ни казалось, но прежде о восстании никто и не помышлял.

Несмотря на восстание и его последствия, Высокий Обычай продолжает действовать по обе стороны границы — пока нет приемлемой альтернативы, согласованных человеческих норм поведения. Однако в Созвездии непрерывно ведется поиск истинной культуры, основанной на универсальных человеческих принципах, — в течение последнего поколения все с нетерпением ждут отчета Органов Человеческих Норм Поведения; говорят, он находится уже в заключительной стадии подготовки. Однако, пока ОЧНП не закончил свою работу, почти во всех сферах человеческой жизни преобладает имперский закон и обычай. В формах вежливости даже используются имперские титулы и дворянские звания, хотя они и не имеют под собой законодательной основы. Впервые за всю историю высшая каста Империи оказалась предоставленной самой себе, и ее представители испытывают свои взлеты и падения каждый по мере своих способностей. А от этого они уже отвыкли. Среди аристократии все еще держится предубеждение против занятий торговлей, но некоторые уже дошли и до этого. Многие затерянные души бродят от одного места к другому, живут, как могут, по Высокому Обычаю и вечно ищут пристанище.