Да что с ним теперь-то можно сделать? Он и так труп! Вторая мысль была: «Значит, правда? Саша ему отдалась? Сама пригласила в дом, и…» Потом Алексей решил – если Клишин врет, что его отравил он, Лонидов А. А., почему история с Сашей должна быть правдой? Спокойнее… Нет, но каков мерзавец! Сашка правильно вчера сказала: Паша подлец! Эх, жаль, что он уже умер! Алексей бы показал работнику шариковой ручки тощего мужичонку, запойного пьяницу!

Михин все понял по выражению его лица. И сказал:

– Дочитали, значит? Вижу, дочитали. И что теперь скажете об отношениях вашей жены и Клишина?

– Откуда это?

– А из той книги, что вы вчера начали читать. «Смерть на даче» – последняя работа писателя Павла Андреевича Клишина, – важно сказал Михин.

– И что там еще, на остальных страницах?

– Остальное не так интересно. Для следствия, я имею в виду. Там философские размышления о писательском труде, о жизни, о людях. Тоска, одним словом. Но это… Это улика. Вы знали про Клишина и свою жену? Об их связи?

– Не знал. Потому что ничего не было. И сейчас не верю.

– Да? А покойный был другого мнения. Так где вы достали яд?

– Я не был у Клишина в тот вечер, все это его фантазии. Не понимаю, только, зачем? Какую цель он преследовал, сочиняя этот пасквиль?

– А он пишет, что были отношения, – насупился Михин.

– Вот именно. Сами посудите, когда он мог это написать? Не при мне же! Если я там действительно был. Значит, по логике вещей меня там не было. Допустим, написал он это за час, за два до того, как умер. Откуда он знал, что я к нему приду? Что захочу отравить? Не пророк же он! Не ясновидящий!

– Допустим. Но Клишин дает нам мотив. Вы могли его убить. И как насчет вашей жены? Вы уверены, что за время вашего отсутствия между ней и Павлом Клишиным ничего не произошло? Все ж таки покойник был редкой красоты мужчина. А она всего лишь женщина. Так вы уверены, что ничего не было? – повторил вопрос Михин.

«Не уверен, – тут же подумал Алексей. – Они ведь старые знакомые. В одной школе учились. Клишин – ее первая любовь, грезы юности. Я не уверен».

– Со своей женой я сам поговорю. На основании записок мертвеца вы все равно не можете меня задержать. Ищите улики.

– Да? А вот это?

Михин, торжествуя, достал из чемоданчика, похожего на докторский, прозрачный целлофановый пакетик. В пакетике Алексей увидел шелковый голубой платок и металлическую заклепку с надписью «Райфл». И почувствовал запах ландышей. Алексей узнал и платок, и заклепку. Платок Сашин, заклепка – от его собственной старой джинсовой рубашки, в которую он переодевался, когда приезжал на дачу. Что касается платка… Саша повязывала его на голову. Ей очень шел голубой цвет.

– Где нашли? – хрипло спросил Алексей.

– Платок в спальне наверху, заклепку на кухне. Когда прочитал записи Клишина, решил еще разок пошарить у него на даче насчет улик.

– Санкции на обыск в моем доме у вас нет, пока вы мотаетесь за ней в город, к прокурору, я растапливаю печь и сжигаю рубашку. Как вам это?

– Вы, вы, вы… – побагровел как рак Михин.

– Плохо работаете, капитан. Новичок, да? Такие улики надо хранить до последнего и выкладывать на стол как главные козыри. В кабинете у следователя. А вы пакетиком передо мной трясете.

Михин проворно спрятал пакетик в свой чемоданчик. И сказал:

– Если вы сожжете рубашку, я буду расценивать это как признание. Что касается платка…

– Что касается платка, Клишин просто-напросто его стащил. Чтобы придать своему пасквилю правдоподобность. И все это косвенные улики, яда у меня никогда не было.

– Вы давно уже от него избавились. С вашим-то опытом! Удивляюсь, как не избавились до сих пор от рубашки? Не заметили, что потеряли заклепку?

– Никогда не думал, что окажусь в такой дурацкой ситуации, – невольно усмехнулся Алексей. – Черт! Даже не верится! Но это же полная чушь!

– Отчего же! Смотрите, сколько против вас улик! Показания Клишина – раз, платок, удостоверяющий, что ваша жена была в спальне покойного, – два, заклепка, опять же удостоверяющая, что в доме потерпевшего были вы, – три. Осталось выяснить, где вы могли достать яд, и найти свидетелей, которые видели, как вы заходили к Клишину. Окно у него на кухне было открыто. Может, кто-то шел мимо; если найдется таковой товарищ, ваше задержание – вопрос решенный. А дальше вы сами знаете.

– Я не дурак, все понял.

Вот именно, что Леонидов знал. Обо всем, что может случиться дальше. И ему вдруг стало не по себе. С них станется! Мотив-то налицо! Кто знает, какие еще сюрпризы приготовил Клишин? Вдруг где-нибудь в доме его соседа, тощего мужичонки с красными глазами, запрятан яд? Алексею захотелось перетряхнуть весь дом.

– А моя жена? Ей вы что – не поверите? – спросил Алексей. – Она подтвердит, что я не был у Клишина.

– Показания супруги в расчет не принимаются. Конечно, она покажет, что ее законный муж в тот вечер не выходил из дома, кто ж сомневается?

– А если она покажет, что никакой связи между ней и Клишиным не было?

– Разумеется, не было. Ха-ха!

– А если и правда ничего не было?

– Докажите.

– И докажу! А пока у вас нет ни ордера на обыск, ни санкции на мое задержание, прошу! – Он указал на калитку. Выметайся, мол, Михин Игорь Павлович.

– Напрасно вы так, – обиженно засопел Михин. – Чистосердечное признание, оно, знаете ли, облегчает…

– А пошел бы ты… – Михин и пошел. К калитке.

– Я докажу, что ваш писатель – маньяк! – вслед ему крикнул Алексей.

Михин живо обернулся:

– А вот это вряд ли. Здоровье у Клишина было отменное. До встречи, Алексей Алексеевич. Правильно я запомнил?

– Да, это вам удалось.

Завизжали плохо смазанные петли. Калитка захлопнулась. Леонидов остался один. Он четко помнил все, что написал Клишин. Каждое слово отпечаталось в памяти, словно клеймо. Алексей попытался успокоиться и привести мысли в порядок.

«Никакого соседа я из ревности не убивал, это точно. И в доме у него четвертого июня тоже не был. Это постулат, от которого надо оттолкнуться в своих рассуждениях. А когда Клишин все это написал? В январе? Не мог он тогда такое написать, потому что с Сашей увиделся только на даче. В конце мая. Клишин не знал, что Саша замужем именно за мной. Прошлым летом сюда приезжал совсем другой человек, не я. Я появился в ее жизни только осенью. А Клишину все равно было, за кем Саша замужем. Ему нужен мотив: убийство из ревности, а для этого подходил любой муж. Когда Клишин увидел меня, ему оставалось только немного изменить уже написанный текст. И внес он эти изменения, вероятнее всего, только на прошлой неделе. Там кусочек-то небольшой, всего полстраницы. А моя работа? Упоминание обо мне как о менте и обо всех ментах в частности? Это Клишин мог узнать только от Александры, значит, они встречались. На даче или где-то еще, но встречались.

Значит, Саша мне изменила? Саша?! Мне?! Что сделать с ней? Скандалить? Развестись? Стой, стой, стой… Если Клишин соврал насчет твоего вечернего посещения, то почему он не мог соврать насчет того, что переспал с Сашей? Значит, свою невиновность ты принимаешь за постулат, а ее нет? Это нечестно. Надо просто узнать у нее правду и вместе подумать, что мы можем противопоставить этому чепуховому обвинению. Вот и все. Главное, что я никого не убивал. Надо выстроить линию защиты».

И он пошел искать жену. Где же она еще может быть, как не в саду? Опять пропалывает грядки. Несмотря на строгий запрет.

Жена действительно была в саду, но занималась отнюдь не прополкой. Она сидела на раскладушке, подставив солнцу бледные плечи и лицо. Глаза ее были закрыты. Алексей заметил бурые пятна на щеках, круги под глазами и невольно проникся к ней жалостью. Как жаль, что Клишин уже умер!

– Саша! – негромко окликнул Алексей. Жена открыла глаза и улыбнулась ему. И он тут же понял, что поверит всему, что она скажет. Эта женщина не умеет врать и притворяться. Иначе она не была бы его женой. Алексей присел на траву рядом с раскладушкой и как можно спокойнее сказал: