XXIX Родов, обычаев боярских Теперь и следу не ищи, И только на пирах гусарских Гремят, как прежде, трубачи. О, скоро ль мне придется снова Сидеть среди кружка родного С бокалом влаги золотой При звуках песни полковой! И скоро ль ментиков червонных Приветный блеск увижу я, В тот серый час, когда заря На строй гусаров полусонных И на бивак их у леска Бросает луч исподтишка! XXX С Авдотьей Николавной рядом Сидел штабротмистр удалой – Впился в нее упрямым взглядом, Крутя усы одной рукой. Он видел, как в ней сердце билось… И вдруг – не знаю, как случилось – Ноги ее иль башмачка Коснулся шпорой он слегка. Тут началися извиненья, И завязался разговор; Два комплимента, нежный взор – И уж дошло до изъясненья… Да, да – как честный офицер! Но казначейша – не пример. XXXI Она, в ответ на нежный шепот, Немой восторг спеша сокрыть, Невинной дружбы тяжкий опыт Ему решила предложить – Таков обычай деревенский! Помучить – способ самый женский. Но уж давно известна нам Любовь друзей и дружба дам! Какое адское мученье Сидеть весь вечер tête-à-tête [109]С красавицей в осьмнадцать лет ……………… ……………… ……………… XXXII Вобще я мог в году последнем В девицах наших городских Заметить страсть к воздушным бредням И мистицизму. Бойтесь их! Такая мудрая супруга, В часы любовного досуга, Вам вдруг захочет доказать, Что 2 и 3 совсем не пять; Иль, вместо пламенных лобзаний, Магнетизировать начнет – И счастлив муж, коли заснет!.. Плоды подобных замечаний Конечно б мог не ведать мир, Но польза, польза – мой кумир. XXXIII Я бал описывать не стану, Хоть это был блестящий бал. Весь вечер моему улану Амур прилежно помогал. [110]Увы …………… Не веруют амуру ныне; Забыт любви волшебный царь; Давно остыл его алтарь! Но за столичным просвещеньем Провинциалы не спешат; ……………… ……………… ……………… ……………… XXXIV И сердце Дуни покорилось; Его сковал могучий взор… Ей дома целу ночь всё снилось Бряцанье сабли или шпор. Поутру, встав часу в девятом, Садится в шлафоре измятом Она за вечную канву – Всё тот же сон и наяву. По службе занят муж ревнивый, Она одна – разгул мечтам! Вдруг дверью стукнули. «Кто там? Андрюшка! Ах, тюлень ленивый!..» Вот чей-то шаг – и перед ней Явился… только не Андрей. XXXV Вы отгадаете, конечно, Кто этот гость нежданный был. Немного, может быть, поспешно Любовник смелый поступил; Но впрочем взявши в рассмотренье Его минувшее терпенье И рассудив, легко поймешь, Зачем рискует молодежь. Кивнув легонько головою, Он к Дуне молча подошел И на лицо ее навел Взор, отуманенный тоскою; Потом стал длинный ус крутить, Вздохнул, и начал говорить: XXXVI «Я вижу, вы меня не ждали – Прочесть легко из ваших глаз; Ах, вы еще не испытали, Что в страсти значит день, что час! Среди сердечного волненья Нет сил, нет власти, нет терпенья! Я здесь – на всё решился я… Тебе я предан… ты моя! Ни мелочные толки света, Ничто, ничто не страшно мне; Презренье светской болтовне – Иль я умру от пистолета… О, не пугайся, не дрожи; Ведь я любим – скажи, скажи!..» XXXVII И взор его притворно-скромный, Склоняясь к ней, то угасал, То, разгораясь страстью томной, Огнем сверкающим пылал. Бледна, в смущенье оставалась Она пред ним… Ему казалось, Что чрез минуту для него Любви наступит торжество… Как вдруг внезапный и невольный Стыд овладел ее душой – И, вспыхнув вся, она рукой Толкнула прочь его: «Довольно, Молчите – слышать не хочу! Оставите ль? Я закричу!..» XXXVIII Он смотрит: это не притворство, Не штуки – как ни говори – А просто женское упорство, Капризы – черт их побери! И вот – о, верх всех унижений! Штабротмистр преклонил колени И молит жалобно; как вдруг Дверь настежь – и в дверях супруг. Красотка: «ах!» Они взглянули Друг другу сумрачно в глаза; Но молча разнеслась гроза, И Гарин вышел. Дома пули И пистолеты снарядил, Присел – и трубку закурил. вернуться После этого стиха, по сообщению П. А. Висковатова, шел текст: Увы! Молясь иной святыне. |
