– Живей! – крикнул Евлампий. – Ерема, в фургон, назад! Пришлый, ко мне давай. Выследили они нас!

А старик умеет командовать, несмотря на степенную манеру говорить и держаться. Я не заставил себя уговаривать и сиганул на ступеньку, а с нее на дощатое сиденье. Евлампий подстегнул фенакодусов, и телега весьма бодро понеслась вперед. Мне даже показалось, что она вот-вот развалится от столь стремительной гонки по кочкам и выбоинам. Но она выдержала, и мы пока довольно успешно удирали от преследователей, по широкой дуге объезжая котлован, из которого я появился на этот свет.

Кстати, о преследователях. Я высунулся из-за тента фургона, оглядываясь назад, и увиденное мне совсем не понравилось. Мохнорылых было больше десятка, тряска и их постоянное перемещение мешали сосчитать точнее. Скача следом, иногда на двух ногах, а иногда перебирая всеми четырьмя лапами, аки зверьё какое, они настырно нагоняли нас, помахивая в воздухе мощными дубинами и самодельными копьями.

Я выстрелил, не особо надеясь на успех, и снова полет пули показался мне замедленным, я, вроде, даже разглядел, как она впилась в мохнатое плечо, но это не остановило преследователя.

– Кто это? – выкрикнул я.

– Знамо кто! – ответил Евлампий. – Нео. Кто ж еще?!

Ага, точно. Нео… И как я сам не догадался! У них же на лбу написано.

– И чего эти нео хотят? – я перезарядил пистолет, решая, стрельнуть еще или поберечь патроны.

– Так знамо чего – человечинки! – в голосе старика слышалось явное удивление.

Час от часу не легче – то дубиной норовят зашибить, то пристрелить, теперь вот вообще сожрать решили.

– Что ж вы места такие для прогулок выбираете, где охота на людей в порядке вещей? – я снова высунулся из-за тента фургона и едва не схлопотал камнем по уху.

Слишком ретивого нео сшиб выстрелом из мушкета Ерема. Как все-таки это орудие называется, ведь точно я его где-то видел?

– Так отбились мы от обоза. Боярин Данила в крепость караван вел с оружием, и мы с ними. Так этот красавец… – Евлампий мотнул головой назад, подразумевая Ерему, – заснул. Ну и я спал. Заблукали, в общем, в темноте. Тут недалеко, но наши нео от крепости погнали, и те нам путь отрезали. Сутки по окрестностям шарахаемся, выхода найти не можем, такой мерзости насмотрелись…

Его прервал жуткий рык. Отдать должное – реакция и соображалка у старца были отменные. Он резко откинулся на спинку скамьи, освобождая мне сектор для стрельбы, чем я и не преминул воспользоваться. Мохнатый, почти догнавший телегу, нарвался на пулю, споткнулся и покатился кубарем по черной пыли.

– Ерема! – взревел Евлампий, не хуже недавнего нео. – Етить тебя, растудыть!

Впрочем, он тут же осекся и поправился:

– Негоже пожилому мужу сквернословить. Ерема, ты чего не стреляешь?!

– Стреляю! – В подтверждение раздался грохот очередного выстрела. – Четыре пули осталось, да пороха чуть.

– Выстрелов нет, пикой коли. А, ну да, мы же пику потеряли, когда от нео драпали, – буркнул Евлампий себе под нос. – Послал бог помощника.

Я призадумался – какое это оружие везет фургон, что его нельзя извлечь и использовать против врагов по прямому назначению?

Мы мчались, нео догоняли. Ружбайка Еремы громыхнула еще четыре раза и смолкла. Улица заканчивалась, и что нас ждет в конце, мне было категорически не известно.

– Слушай, а из чего другого Ерема не может стрельнуть? – спросил я старика, наблюдая, как устают фенакодусы, тянущие непомерный груз, и как приближаются мощные мохнатые фигуры. Теперь они не отвлекались на размахивание дубинами и гневные рыки, а дружно опустились на четыре лапы, сосредоточившись на преследовании.

– Так выстрелов нет, – удивился Евлампий.

– Так фургон же с оружием. – В подтверждение я ткнул локтем в брезентовую стенку.

– Не то это оружие. Не готово оно, – ответил Евлампий, понукая фенакодусов, хоть те и так неслись не пределе сил.

Позади рыкнуло – один из преследователей попробовал достать Ерему в прыжке, но тот извернулся и ткнул его саблей. Не сильно в общем, но нео остановился. Резко замерли и его товарищи, парочка даже кувыркнулась через головы, не справившись с ускорением. Не издав ни звука, мохнатая банда помчалась назад. Мне показалось это очень подозрительным. И не зря.

Не сбавляя хода, телега приближалась с странному образованию, находящемуся между разрушенными домами. Полукруглое нагромождение из обломков плит, камней и металлических конструкций, метра три – четыре в высоту, в равной степени могло быть оборонительным бруствером и гнездовьем титанической птицы. Или насекомого.

Перебивая мои мысли, Евлампий заорал:

– Био!

Интересно – у них тут все так коротко и ясно именуется или есть исключения?

В следующий миг мне стало не до размышлений, вечер по-настоящему перестал быть томным – из-за бруствера показались сначала передние лапы, а потом и весь владелец уютного гнездышка. Громадный паук выскочил на склон бруствера и замер, как заправский каракурт, выставив вперед стальные жала. И хоть на металлическом корпусе расползлись пятна ржавчины и вмятины, я ни на секунду не засомневался, что стальное насекомое растерзает нас троих вместе с фенакодусами и телегой. Теперь ясно, почему драпнули нео.

Мы успели миновать отвал, когда паук ринулся в погоню. Что-то басовито свистнуло, и метательный снаряд размером с хорошее бревно пронесся над нами, едва не задев фургон. Возьми он чуть левее, и наша песенка была бы спета. Тем не менее, еще минута, и она точно будет спета – био не нео, хоть и заносит его, и скрипят приводы на могучих, бронированных ногах, но скорость у него гораздо приличнее, чем у мохнорылых, а в конце улицы все усыпано крупными обломками, через которые наши колеса ни за что не переедут.

– Туда! – неожиданно даже для себя заорал я. Евлампий неожиданно для себя подчинился, направив фургон в узкий переулок, ширины которого должно едва хватить для телеги, не говоря уже о широком и плоском био. Но как только мы миновали проезд, я осознал свою ошибку. Осознал и прочувствовал – телега оказалась в каменном мешке, выход из которого перегораживала толстая стальная туша био, со скрипом и надрывным визгом приводов прорывающаяся внутрь. Стальные ноги прочерчивали в земле глубокие борозды, со стен падали камни, выдавленные прочным корпусом, но метр за метром робот двигался вперед.

Евлампий остановил телегу у дальней стены, мы соскочили на землю. Завидев оживление в наших рядах, био выстрелил еще раз, но тоже не прицельно – ему сильно мешали стены, об которые он терся боками. Но грохот позади нас раздался такой, что мы невольно попадали. Я так вообще едва не врезался носом в канистру, притороченную за щитом на деревянном борту. В нос пахнуло чем-то горюче-смазочным. И это словно перемкнуло рубильник в мозгах – бензин, а может, керосин.

– Водка есть?! – выкрикнул я. – Водка, самогон, спирт?! Скорее!

Еще не соображая, старец протянул мне флягу. Старую, алюминиевую фляжку с мятыми боками. Я спешно отвинтил крышку и глянул внутрь – отлично, почти полная! Ерема и Евлампий скорбно смотрели за моими махинациями – не иначе как умишком тронулся пришлый, решил поминки по-скорому справить, пока био до него не добрался.

Пусть думают что хотят, а мы еще посмотрим, кто кого зажарит и съест. Я выдернул из тайника канистру. Ерема, повинуясь крику, притащил деревянное ведерко с остатками дегтя для смазки колес. Мутная, желтая жидкость потекла в ведро. Пропорции ни к черту, но времени оставалось в обрез, авось получится. Вдобавок я высыпал в ведро пузырек тертой канифоли, завалявшийся в кармане, – надо же хоть как-то коктейль загустить.

– Мешай, – кивнул я Ереме.

Пока парень мешал вонючую жидкость, я выливал внутрь содержимое фляги. Так, бензин есть, масло есть, спирт есть. Старый, добрый, безотказный «коктейль Молотова» готов. Еще бы алюминиевых опилок добавить, да где их взять? Не крошить же флягу под пристальным взглядом гиперактивного био.

– Прячьтесь, – крикнул я, подхватывая ведро, за кусок каната продетого в ушки.