Теперь, на третий год реализации царской идеи, с едой в империи стало немного полегче. Впрочем, в этом помогала ещё одна программа ‑ по созданию заводов минеральных удобрений. В итоге, появилась надежда, что новые веяния разойдутся по всей стране, а не по передовым хозяйствам, как было раньше. Георгий Александрович Романов ввёл жёсткий режим при дворе и в министерствах, спрашивая за каждую ошибку или проявленную леность лиц, ответственных за сельское хозяйство. То, что казалось само собой растущим и происходящим, ныне стало главенствующим. И не дай бог, кто‑нибудь прикарманит хоть рубль из целевого финансирования сельского хозяйства ‑ расстреляют похуже, чем за воровство короны Российской Империи! То есть, семь раз и надолго, вместе с членами семьи до седьмого колена. Хоть на местах, хоть при дворе. Чиновники не понимали, почему такие строгости ‑ мужика обобрать, веками считалось обыденным деянием. Но после серии репрессий, состоящих из опалы, а то и тюремных заключений, включая внесения в чёрный список близких родственников провинившихся, к "хлебным и мясным деньгам" старались не прикасаться. Разве, что сдуру или от отчаянья!
Императрица, насладившись общением, которое могла себе позволить не чаще одного‑двух раз в месяц, уже отплыла ближайшим (и единственным) катером, а Клюев всё сидел, погружённый в мысли. Опасения, высказанные Марией Фёдоровной, были основательны ‑ Столыпин, когда‑то возглавивший и до сих пор раскручивающий Службу Контроля над терроризмом, получал всё большее влияние при дворе. Его специалисты помогали контролировать исполнение программ императора и делали это великолепно, хотя и незаметно. Но высших чиновников и титулованное дворянство это пугало. Получалось, что каждый неверный шаг может быть выявлен, проверен, а чем оно кончится и так понятно. "Кровавая гебня", под хруст французской булки, потихоньку зачищала властные структуры, не давая навариться даже на деловом, хотя и потайном сотрудничестве с иноземными друзьями. Ну от кого убудет, если поделиться за некую сумму данными, находящимися под рукой, в силу служебного положения. Несколько цифр там, кое‑какие правительственные намётки здесь ‑ это же мелочь, а не шпионаж. И никакого отношения к терроризму не имеет!
А какой смысл иметь свой чиновничий кабинет и доступ к особой информации, если этим нельзя попользоваться в личных целях? Тогда, завтра, и за взятки начнут наказывать, и лёгким прикарманиванием бюджетных средств займутся. Главное, не подкупишь Петра Аркадьевича, молод и честолюбив ‑ до сих пор верит в лозунг "за веру, царя и отечество". Нет, на таком посту должен быть человек степенный, думающий о личном будущем, ответственный. Ибо пословицу "Живёшь? Дай и другим пожить!" никто вроде не отменял, иначе хаос наступит и ценности в отношениях изменятся. Так, глядишь, этот вредный Столыпин вообще вторым человеком станет в государстве ‑ ужо тогда все гайки закрутит и дышать нечем станет!
Конечно, многого из вышесказанного Мария Фёдоровна не знала, так как и других забот хватало, но в уши ей нашептали конкретно. Почти два часа пришлось успокаивать и переиначивать смысл действий новой службы…
Глава шестая.
Вторая Тихоокеанская эскадра зашевелилась 25 апреля ‑ коммодор Дьюи отдал приказ из Гонконга, выдвигаться к Филлипинам на соединение с Первой. Крейсер "Бостон" и канонерка "Конкорд" повели на юг объединённую флотилию, сопровождаемую вспомогательными пароходами с десантом. Конечно, излишне пёстрый состав мог бы вызвать улыбку у серьёзных морских держав, но испанский флот оказался ещё потешнее. Контр‑адмирал Монтохо‑и‑Пасарон попытался создать эдакий "но пасаран", но ему нечем было совершить сей подвиг. Среди формально числящихся крейсеров ‑ лишь два соответствовали своему классу, имея более трёх тысяч тонн водоизмещения. Любой из остальных был в полтора раза легче канонерок тайнанцев! Кроме того, спаньярды поснимали часть орудий для укрепления береговой обороны, а с "Веласко" сняли ещё и котлы!? Патрисий Монтохо не мог не принять бой, но заведомо стремился сократить число жертв, понимая что его задавят тоннажем, количеством стволов и качеством боеприпасов. А куда деваться, если дошло до курьёза ‑ "Кастилия" пошла воевать вообще на буксире, из‑за поломки машины. Так что вид испанской мини‑армады особых страхов не вызвал ‑ вертолётчики доложили, что противник расположился возле Кавите под прикрытием пяти орудий береговой артиллерии.
Яхта Беловича пристроилась позади всех судов, чтобы обеспечить помощь в координации, используя свою радарную систему. Дьюи, чуть ли не последним получал данные (через всех посредников, включая тех, кто флажками махал), но именно он отдавал приказы. Добровольческую флотилию отрядили перекрыть испанцам пути отхода на север, если те попытаются прорваться наружу из бухты. Американцы приблизились до тридцати кабельтовых, когда противник открыл огонь, правда с явным недолётом. Коммодор с железными нервами продолжал движение, не тратя снаряды впустую, а потом его "Олимпия" начала разворот на северо‑запад, но уже выходя на дистанцию в двадцать кабельтовых. Все остальные корабли меняли курс в этой же точке, приготовившись шарашить левыми бортами. Перестрелка началась, хотя Дьюи регулярно менял галс, чтобы использовать орудия обоих бортов и, в то же время, подобраться к врагу поближе.
В конце концов, на расстоянии морской мили пошла более эффективная перестрелка, в которой выделялись флагман "Рейна Кристина" и канонерка "Дон Хуан де Аустрия", возомнившая себя крейсером. Впрочем её быстро повредили и "Дон Хуан" уполз в бухту, выйдя из боя. Тогда американцы сосредоточились на двух кораблях, наиболее боеспособных, и повредили "Кастилию", перебив якорную цепь. Поразительно, но крейсер развернуло тем бортом, с которого были сняты пушки ‑ ирония судьбы, однако. Трёхтысячетонное судно, будучи деревянным, горело и экипаж предопочёл покинуть корабль. В итоге, испанский флагман сделал странный манёвр, двинувшись навстречу "гринго". Естественно, что бронепалубные мощные крейсера "Олимпия", "Балтимор" и "Рейли" разнесли всё, что попалось под прицел ‑ разгромленная в хлам "Рейна Кристина" почапала к берегу. Две, более менее целые канонерки, помогли ей в этом, так как коммодор Дьюи вдруг отдал странный приказ: "Прекратить бой, чтобы позавтракать!" Конечно, красиво жить не запретишь, имея огромный перевес, да ещё и резерв. Впрочем, после битвы выяснилась одна из двух причин "завтрака". Во‑первых, поступили сообщения, впоследствии оказавшиеся ошибочными, что… кончились снаряды. Во‑вторых, имелось соглашение с союзниками о предоставлении возможности "дать пострелять". Хоть немного!
Адмирал, перебравшийся на "Исла де Куба" увёл за собой три более менее уцелевших корабля в бухту Бакур, южнее Кавите. Там находился обездвиженный "Веласко", четыре канонерки резерва и парочка беззубых транспортов. Добровольческие новенькие крейсера, итальянской и австро‑венгерской сборки, вместе с обоими "переростками" с удовольствием показали зубы. Первыми начали таньянцы дав сигнальный залп из своих шестидюймовок своими же усовершенствованными снарядами. После чего сработали торпедные установки, отправив в путь четыре мощные торпеды с дюралевыми корпусами и столько же средних (всего лишь десятидюймовых). Ну, а ракеты запустили лишь для того, чтобы посмотреть, что получится. Получилось плохо ‑ лишь одна из двух дюжин попала в транспорт, навесиком. Метровые цилиндры запускались с направляющих под углом в сорок пять градусов и несли лишь двухфунтовые боеголовки. Странное дело, на испытаниях возле Эскобара результаты были гораздо лучше, а здесь получилось, как в юмореске ‑ "…его "Грюндик" ловил на пустыре все станции, а у меня дома лишь "Маяк", да и то не всегда…" Одна из мощных торпед добралась‑таки до "Маркиза дель Дуэрро" и даже взорвалась, потопив его. Ещё одна, но уже средняя, сделала дырку и громкий "Бум!" в борту второго транспорта. После чего продолжалась лишь артиллерийская дуэль, естественно в пользу добровольцев. Хотя португальский крейсер Переверзева, на котором, чисто по‑итальянски, сэкономили на броне, тоже получил пару раз под дых, но не критично.
