И смять в лепешку обычного человека, если Кэтрин того пожелает.

Она должна была проверить.

Последняя стая ворон кружила над головой. Она навела оружие, и внезапно в голове возникла точная оценка числа целей, дальности и расположения каждой. Каждая ворона отчетливо выделялась среди других, так что девочка могла бы назвать всех по имени.

Она выбрала одну неуклюжую птицу. Все другие остались за пределами ее внимания, вылиняли, словно актеры, ушедшие со сцены. А эту последнюю птицу она знала теперь как родную. Чувствовала, как ее крылья разрезают холодный воздух. Чувствовала мягкость взъерошенного оперения, кружево тонких косточек под ним. Ощущала в клетке ребер сильное биение сердца и знала, что сердце это остановится, повинуясь ее желанию.

Оружие словно подбивало ее действовать. Она была готова. И готовность эта испугала ее.

Птица ведь не сделала ей ничего дурного. Кэтрин пощадит ее. Нельзя отнимать жизнь ради испытания подарка — во всяком случае, невинную жизнь. Ворона метнулась к своим, затерялась в стае и быстрей замахала крыльями, словно почувствовала, как холод сжимает ей сердце.

Кэтрин опустила оружие обратно в карман. Снова посмотрела на мост, смерила его оценивающим взглядом, более взрослый и более печальным — она знала то, чего не мог знать никто из людей на мосту.

— Я готова, — сказала она вслух в ночь, обращаясь к любому, кто мог ее услышать. И стала спускаться к реке.

Санджев и робоваллах[70]

На крик «Боевые роботы, боевые роботы!» из класса выбежали все мальчики. Учительница вопила им вслед: «Сюда, сюда, негодники!», но эта ИИ преподавала всего лишь деловой английский, и когда в класс приковыляла старая миссис Мауджи, в нем остались только девочки. Они смирно сидели на полу, укоризненно округлив глаза, и тянули руки, торопясь наябедничать на каждого поименно.

Санджев был не из лучших бегунов: другие мальчики обогнали его, а ему пришлось остановиться у кустов дала,[71] чтобы сделать пару вдохов из ингалятора. А потом он был вынужден отвоевывать себе место на гребне — самой высокой точке над деревней, облюбованной гидами, водившими сюда парочки туристов. Туристов привлекал вид на реку и электростанцию в Мураде. Но сегодня с хребта смотрели в другую сторону — на поля дала. Работавшие там мужчины первыми выбрались на хребет. Они прибежали, не выпустив из рук орудий труда, и заняли лучшие места. Санджев протолкался в первый ряд между Махешем и Айанджитом.

— Что там, что там, что там?

— Там, среди деревьев, — солдаты.

Санджев прищурился, вглядываясь в ту сторону, куда указывал Айанджит, но увидел только желтую пыль и дрожащее марево зноя.

— Они идут в Ахрауру?

— В такую дыру, как Ахраура, Дели и не плюнет, — сказал стоявший рядом мужчина. Санджев знал его в лицо — он знал в лицо всех в Ахрауре, — но не помнил имени. — Они направляются в Мурад. Если сумеют его занять, Варанаси придется вступать в переговоры.

— А роботы где? Я хочу посмотреть на роботов.

Он тут же отругал себя за глупость, потому что роботов мог не увидеть только слепой. Огромное облако пыли ползло по северной дороге, а над ним в жутком молчании кружили стаи птиц. Сквозь пыль взблескивали пластины брони, мелькали когтистые ступни, раскачивались антенны, мотались муравьиные головы, сверкали кожухи оружия. Вскоре он, как и каждый, стоявший на гребне, почувствовал, как содрогается земля от топота марширующей колонны.

Крик с дальнего конца ряда зрителей: четыре, шесть, десять, двенадцать вспышек между деревьями рощи; струйки белых дымков. Стая птиц выстроилась в косяк, нацелившись на рощу. Беспилотники, сообразил Санджев и тут же вспомнил: снаряды! Снаряды вышли на цель, облако пыли разорвали выстрелы и вспышки осветительных ракет. Все уже кончилось, и только тогда до зрителей долетел звук. Роботы, целые и невредимые, разорвали пыльный кокон и с грохотом перешли на бег.

— Кавалерийская атака! — выкрикнул Санджев. Его голос слился с восторженными криками жителей Архауры.

Теперь и холмы, и деревня вздрагивали от ударов железных подошв. Лесок взорвался вихрем выстрелов: беспилотники взмыли вверх и смерчем кружили над зарослями. Снаряды отскакивали от атакующих роботов, оставляя дымные следы. Санджев видел, как открываются кожухи и наводятся на цель стволы орудий.

Крики смолкли, когда по краю леса выросла огненная стена. Потом роботы пустили в ход свои пушки, и затишье сменилось напряженной тишиной. Горящий лес снесло выстрелами: удары орудий клочьями разметывали листву, ветви и стволы. Роботы за минуту, не прекращая стрельбы, окружили рощицу по периметру. Беспилотники маячили у них над головами.

Голос в конце ряда выкрикнул: «Джай Бхарат! Джай Бхарат!»[72] — но его никто не поддержал, и кричавший скоро умолк. Зато послышался другой голос, требовательный и неотвязный, — голос учительницы миссис Мауджи, с трудом взбирающейся по тропе, опираясь на трость лати:

— Глупые мужчины, спускайтесь, глупцы! Возвращайтесь к своим семьям, пока живы!

Все ждали рассказа о событиях в вечерних новостях, но в Аллахабаде и Мирзапуре стычки были крупнее и зрелищнее, и на горстку сепаратистов, уничтоженных в такой глухомани, как Ахраура, не отвели ни строчки. Зато Санджев в тот вечер стал заядлым роботофаном. Он вырезал из газет снимки и собирал пропагандистские брошюры сторонников Бхарата, избежавшие внимания всеядных ахрауранских коров. Он зачарованно смотрел индийские и японские мультики, в которых мужественные мальчики-дроиды участвовали в титанических сражениях на стороне андроидов, хотя сестричка Прийа закатывала глаза, а мать шептала священнику, что ее беспокоит сексуальность сына. Он скачивал гигабайты картинок из Всемирной сети и заучивал названия фирм-производителей, модели и их серийные номера, боезапас и поражающую силу снарядов, скорострельность и подвижность орудий. Он сберег деньги, которые заработал, помогая старикам разбираться с компьютерами (самозваное правительство Бхарати решило поставить их в каждой деревне), на покупку японской «бродилки», но никто не соглашался играть с ним, потому что Санджев знал игру наизусть. Когда ему надоели двухмерные картинки, он разрезал ножницами для жести сухой тростник и собрал из планок модели боевых машин: «ЧУДО-ГИ» — сверхскоростной беспилотник, бот для защиты периметра «ТИТАН-ПОЛИВАЛКА» и «КРАСНУЮ КОЛУ» — робота для подавления мятежей.

Те же старики, когда он заходил к ним установить аккаунты и пароли, спрашивали его:

— Эй, ты в этом малость разбираешься — что там за дела с этими Бхаратом и Авадхом? Чем плоха была старая добрая Индия? И когда нам вернут спутниковую трансляцию крикетных матчей?

Но Санджев, хоть и разбирался в роботах, не знал ответов на эти вопросы. За новостями было не уследить, политики и вожди сменялись ежечасно, а с чего начался конфликт, все давно позабыли. С наксалитов[73] в Бихаре, с объевшегося властью Дели, с проклятых мусульман, снова потребовавших самоуправления? Старики и не ждали ответа — им просто хотелось поворчать и показать мальчишке-умнику, что и он не все знает.

— Ну, лишь бы нам их не видать, — приговаривали они, когда Санджев в ответ разражался речами о преимуществах беспилотника «Райтеон 380 Рудра» или разведывательного механизма «Акху» над любым бойцом-человеком. Они полагали, что «Битва в лесу Бора», уже уходившая в прошлое, останется единственным сражением сепаратистской войны, какое придется увидеть Ахрауре.

— К чему все это было? — спрашивали люди. — Чего они хотели?

Ответ они узнали два дня спустя, когда на полях почернели и засохли посевы, а скотина, до последней дворняги, передохла от мора.

Санджев бросался бежать, едва машина сворачивала на Зонтичную улицу. Их машина сразу бросалась в глаза — большой военный «хаммер», раскрашенный в черный цвет Кали[74] и разрисованный поверх светящимися языками пламени, которые словно мерцали, когда они проезжали мимо. Но еще проще было узнать их на слух: всякий узнавал металлическое «туд-туд-туд», превращавшееся в звон гитар и вопли духовых, когда они опускали окна, чтобы заказать еды — еды навынос. И Санджев был тут как тут.