Полицейские предложили ему носить парик. Прислали их лучшего мастера по парикам, и мастер взял образец его волос. Он был настроен чрезвычайно скептически, но несколько охранников уверяли его, что парики делают свое дело. «Вы сможете ходить по улицам, не привлекая внимания, — говорили они. — Уж мы-то знаем». К их уверениям неожиданно присоединился Майкл Герр. «Изменить внешность — не значит изменить ее во всем, Салман, — сказал Майкл, говоря медленно, а моргая быстро. — Только ключевые моменты». Парик был изготовлен и прибыл в коричневой картонной коробке, похожий на спящего зверька. Надев его, он почувствовал себя первостатейным идиотом. Полицейские сказали — смотрится великолепно. «Ладно, — неуверенно согласился он. — Попробую его выгулять». Его отвезли на Слоун-стрит и припарковали машину около универмага «Харви Николс». Когда он вышел из нее, все прохожие повернули к нему головы, иные заулыбались или даже засмеялись. «Гляди-ка, — услышал он чей-то голос, — там этот паршивец Рушди в парике». Он сел обратно в «ягуар» и никогда больше не надевал парик.
Посол Морис Басби был человеком, которого официально не существовало. Он возглавлял контртеррористическую службу Америки, и его имя не могло звучать по радио или телевидению, публиковаться в газетах и журналах. О его передвижениях запрещено было сообщать, его местонахождение, пользуясь словечком, которое впоследствии стало популярным благодаря вице-президенту США Чейни, было undisclosed (секретным)[112]. Он был духом в американской машине[113].
«Джозеф Антон» подумывал о том, чтобы по истечении договора об аренде дома на Хермитидж-лейн поехать в Америку, где он надеялся провести несколько недель или месяцев вне клетки. Люди из Особого отдела с самого начала предупредили его, что их ответственность за него ограничена пределами Великобритании. Согласно правилам игры, если «клиент» намеревается поехать из Соединенного Королевства в другую страну, ее спецслужбы ставятся об этом известность, после чего сами решают, что предпринимать, и предпринимать ли что-нибудь вообще. Когда американцам сообщили о его планах, мистер Морис Басби попросил его о встрече. Это была беседа несуществующего человека с человеком-невидимкой: можно подумать, Итало Кальвино и Г. Дж. Уэллс решили поработать в соавторстве[114]. Его привезли в безликое офисное здание на южном берегу Темзы и ввели в большую комнату, совершенно пустую, если не считать двух прямых стульев. Они с послом Басби сели друг против друга, и американец сразу перешел к делу. В Америке, сказал посол, будут ему рады, и в этом у него не должно быть сомнений. Америка симпатизирует ему, и ему следует знать, что его дело «входит в повестку дня американских переговоров с Ираном». Его желание посетить Соединенные Штаты в принципе возражений не вызывает. Однако Соединенные Штаты почтительно просят его подумать о возможности отложить поездку на «три-четыре месяца». Посол Басби при условии строгой секретности уполномочен сообщить ему, что в вопросе об американских заложниках в Ливане удалось добиться реального продвижения вперед и можно рассчитывать, что часть из них скоро освободят. Он надеется, что мистер Рушди понимает, насколько щекотлива ситуация. Да, мистер Рушди понимает. Он постарался скрыть глубокое разочарование и согласился выполнить просьбу несуществующего человека. Он мрачно попросил Гиллона продлить аренду дома на Хермитидж-лейн.
Мэриан отправилась в авторское турне по Америке. Он все еще старался убедить себя, что они по-прежнему любят друг друга. В дневнике он умалял значение всего плохого, что было между ними, и с напором писал об их счастье — во многом воображаемом. Такова наша потребность в любви. Она рождает у человека иллюзию рая и заставляет отвергать свидетельства зрения и слуха о том, что он в аду.
«Гарун» был окончен. Он сбрил бороду, оставив только усы. В среду 4 апреля Зафара привезли на Хермитидж-лейн, и отец вручил ему рукопись «его» книги. Счастье, осветившее лицо мальчика, было единственной наградой, в какой нуждался автор. Зафар прочел книгу быстро и сказал, что она ему очень нравится. Первые отзывы друзей тоже были положительными. Но непонятно было, кто захочет ее издать. Неужели никто не решится? Тони Лейси из «Вайкинг — Пенгуин» по секрету сказал Гиллону, что дешевое издание «Шайтанских аятов», «вероятно», выйдет 28 мая. Наконец-то, подумал он. Когда этот барьер будет взят, может быть, приблизится конец всей истории. Лейси, кроме того, переговорил с Гиллоном о «Гаруне». «Теперь, когда роман наконец выходит в мягкой обложке, мы, может быть, и новую книгу сумеем выпустить. Мы, должен вам сказать, гордимся тем, что он наш автор». Тони проявил себя как хороший, порядочный человек, как настоящий издатель, пытающийся отстаивать реальные ценности в нереальной ситуации.
В одиночестве на Хермитидж-лейн он прошел до конца игру «Супер Марио»: одолел большого отвратительного Боузера и спас невыносимо розовую принцессу Тоудстул. Он был рад, что Мэриан при его триумфе не присутствовала. По телефону она произносила новые тирады о его воображаемых изменах и о том, какие ненадежные у него друзья. Он старался пропускать это мимо ушей. В тот день Полин повезла Зафара в дом на Сент-Питерс-стрит: там остались вещи, которые сын хотел забрать, — боксерские перчатки, подвесная груша, разные игры. «Мы с папой тут иногда лазили на крышу, — печально сказал он Полин. — Очень трудно было привыкнуть к тому, что он прячется. Жду не дождусь, чтобы это кончилось». Она зашла с ним в пиццерию, и, пока они ели, Зафар все время цитировал из «Гаруна». «Пойди в юристы / Иль в каратисты, / Да хоть в саблисты — / Мной подавись ты!»
Он попросил Полин взять там и некоторые его вещи, но кое-чего она не нашла. Пропали все пять его старых фотоальбомов — вся его жизнь до брака с Мэриан. Пропал и личный экземпляр — экземпляр номер один — ограниченного издания «Шайтанских аятов», состоявшего из двенадцати нумерованных и надписанных автором книг. (Позднее Рик Гекоски, американский букинист, торговавший в Лондоне, продал ему экземпляр номер одиннадцать, принадлежавший Теду Хьюзу[115]. Этот экземпляр его собственной книги обошелся ему в 2200 фунтов.) Ключи от дома были только у Полин, Самин и Мэриан. Два года спустя журналист Филип Вайс написал о нем для журнала «Эсквайр» биографический очерк, поразительно неприятный по отношению к нему и весьма доброжелательный к Мэриан. По крайней мере одна из иллюстраций к очерку несомненно была взята из пропавших альбомов. Под давлением Эндрю «Эсквайр» признал, что фотографию предоставила Мэриан. Она заявила, что получила ее в подарок. Примерно в это же время на продажу был выставлен «окончательный машинописный текст» «Шайтанских аятов», тоже исчезнувший из его кабинета на Сент-Питерс-стрит. Рик Гекоски сказал ему, что рукопись, по словам Мэриан, была, как и фотоснимок, ей «подарена» и что она в конце концов раздумала ее продавать: не удовлетворили предлагаемые цены. Рукопись, правда, была не совсем «та самая»; самый ценный машинописный экземпляр, «рабочий», исписанный его примечаниями и поправками, остался у него. А вот фотоальбомы так и не вернулись.
23 апреля первым из американских заложников освободили профессора Бейрутского университета Роберта Полхилла, которого три года удерживал «Исламский джихад освобождения Палестины». Через четыре дня вышел на свободу директор Ливанской международной школы Фрэнк Рид — он четыре года был заложником у организации «Исламский рассвет». Посол Басби не солгал.
Мэриан была любительницей блокнотов, и один из них положил конец их браку. Он так никогда и не узнал, случайно она оставила на Хермитидж-лейн этот блокнот или нарочно — чтобы спровоцировать окончательный разрыв, которого якобы не хотела. В великом романе Дзюнъитиро Танидзаки «Ключ», который Мэриан назвала «зловредной книгой», муж и жена по отдельности ведут «тайные» дневники, судя по всему предназначенные для того, чтобы их нашли и прочитали. В книге Танидзаки дневники служат эротическим целям. А в его жизни найденный блокнот сыграл более простую роль. Поведал ему правду, которой он не хотел знать. Во время американского турне она написала, что у нее нет причин быть в Англии, но он принуждает ее вернуться, зная о ее нежелании. В Америке она сняла дом. Это стало для него новостью. Она планировала жизнь в Америке для себя, отдавая себе отчет, что он туда поехать не сможет. Она устала от их отношений, и он очень хорошо ее понимал. Да, она должна уйти, подумал он, и пусть это расставание приведет в будущем к полному разрыву.
