44.

Тусклый свет мёртвого солнца пробивается сквозь жалюзи обжигающими пыльными лучами. Я открываю глаза, у меня жар, я чувствую, как ломит всё тело. Не могу разжать пальцы на левой руке, она онемела до полного бесчувствия. Я ли это? Моё ли это тело? Нет, не моё, это тело Стэнли, но пока я в нём, я чувствую эту ужасную боль. Вчера мне показалось, что я мёртв, что это всё сон, и он просто вернулся в мой воспалённый мозг. Было ли мне страшно? Нет. Но была боль, всепоглощающая и ноющая, от неё невозможно скрыться. Лиам разгрызал мою кожу, впивался зубами в губы, и вырывал пряди волос. Мне показалось, что я смотрю на всё со стороны, просто стою безучастно у пыльного зеркала и наблюдаю, как зверь намеренно мучительно убивает меня. Всё было почти, как в тот раз, за исключением одного: тогда я очень хотел жить, а сейчас мне было всё равно. В его глазах не было ничего, кроме гнева и возбуждения. Он занимался сексом не с человеком, он заранее принимал меня за труп. Я понимал, что не могу отвлекаться на боль, если бы я вскрикнул, вздрогнул или оттолкнул его, зверь перерезал бы мне горло, хладнокровно и безжалостно, а потом продолжил издеваться над остывающим телом. У него нет жалости, и я знаю, почему он всё-таки не убил меня. Я показался ему странным, потому что не вырывался и не пытался кричать. Я смотрел на него, как на человека, а не как на маньяка, я заставил его поверить в то, что полностью подчиняюсь его воле, и что мне это нравится. В какой-то момент боль превысила все возможные пределы, и я не заметил, как потерял сознание. Это были самые хорошие несколько минут за эту ночь, не смотря на жуткую тошноту, я был где-то за пределами физической боли, но потом вернулся в реальность. Казалось, что я умираю, что кровь слишком сильно хлещет из рваных и резаных ран, что ожоги от сигарет, которые он постоянно курил, выдыхая дым прямо мне в рот, до самого мяса прожгли мне кожу. Силы так стремительно покидали меня, я посмотрел в его мутные глаза, он ждал этого момента, ждал, когда я попрошу пощады, он знал, что я просто человек, никто не в силах вынести подобное. Он склонился ниже, дыша мне в лицо перегаром, не отрывая взгляда, я понимал, что могу умереть, любое неловкое движение, любой намёк на то, что мне больно, и он свернёт мне шею. Я собрал все силы, старательно удерживая себя в сознании, и глядя прямо на него, и прошептал: “Ещё”. Его зрачки сузились, как у ночного монстра, попавшего в луч фонаря, зубы оскалились в неком подобии улыбки.

- Тебе нравится?

Но я уже не мог говорить, поэтому уткнулся в него, сжимая немеющими пальцами мышцы на его огромных руках. Это смерть, сама смерть была рядом. Я думал мне будет страшно, думал, что всплывут в памяти те дни, когда мучительно долго продолжался ад, но ошибался. В голове не было ничего, кроме одного, я должен заставить его поверить в иллюзию, должен обмануть оборотня. И вот он откинул меня на спину и в половину своего роста возвысился под потолком. Это момент истины: убьёт он меня или нет? В любом случае, у меня не было сил бежать, сопротивляться или даже кричать. Я ничего не ждал, мне было так плохо, что почти равнозначно всё равно: умереть или нет. Нож блеснул в темноте, и только тогда моё сердце отреагировало на этот смертельный блеск, но я не подал вида. А потом он с грохотом полетел на пол, не могу сказать, что почувствовал облегчение, я не почувствовал ничего, кроме пустоты. Я постарался запомнить, с какой стороны упал нож. Лиам сполз с меня и лёг рядом. Всё вокруг было мокрым от пота и крови. Я пытался не думать о том, что с моим телом, прильнул к нему и притворился спящим. И это было ужасно: мышцы все дрожали, я невольно вздрагивал, по телу пополз ужасающий жар. Я старался не двигаться, потому, что каждое движение вызывало адскую боль. И вот наконец-то он уснул, под самое утро. Я лежал смирно ещё около часа, пока солнце не начало бить мне в глаза, причиняя новые муки. И сейчас, когда в город приползло сонное утро, понимаю, что нахожусь в логове зверя, что где-то всего в паре метров на полу лежит огромный нож, и что я всё ещё жив, но надолго ли? У меня не было плана, как отомстить ему. Тогда в кафе, я принял решение умереть, умереть снова, чтобы добраться до него. Ведь обычная смерть - слишком простое наказание для маньяка. Возможно, я просчитался и угодил в ловушку, двери заперты, я истерзан, мне некуда бежать. Но, если я прав, то оборотень пока меня не тронет, пока… Молодец, Эван, теперь твоё тело снова изуродовано! Но это не моё тело, мне не жаль…

Пережив эту ночь, я просто обязан сделать всё, чтобы мой убийца получил всё с полна, я обязан не умереть, прежде, чем он захлебнётся собственной кровью…

Мне очень хочется пить, медленно сползаю на пол. Тело неохотно слушается меня, отзываясь резкой болью и трескающимися ранами. Нахожу свои джинсы и с трудом натягиваю их на себя, они такие узкие, и так прилипают к полузасохшей крови. Держась за мебель, медленно передвигаюсь по комнате. Здесь душно и ужасно пахнет, как… “в морге” - подсказывают мои проснувшиеся голоса, спасибо, что вы со мной, без вас мне было бы страшно. Прохожу мимо ножа, подавляя соблазн поднять его, ещё не время, слишком рано. И захожу в ванну, мне надо воды. С белого края свисает женская рука, Боже, это мёртвая девушка, накрытая серым мусорным пакетом! В его ванной уже начавший распухать труп. Мне становится страшно, и я изо всех сил, подавляю в себе этот нахлынувший ужас и рвотные позывы. Закрываю глаза, включаю кран и жадно пью, какая же вкусная вода! Какая она холодная и сладкая! Отрываюсь и едва удерживаю застрявший в горле крик. В зеркале отражение Лиама, мускулистое загорелое тело, с волосатой грудью и густыми татуировками на плечах и руках, пустые глаза пожирают меня взглядом хищника.

- Что ты тут делаешь? - в его голосе сквозит раздражение.

- После вчерашнего пива, хочется воды, - слава Богу, мой голос не дрожит.

Он смотрит на труп в ванной, я стараюсь не следовать за его взглядом.

- Сюда пока нельзя заходить.

- Не хотел тебя будить, больше не зайду.

И тут он кидается на меня, так же резко, как и возник в этом зеркале, и хватает за шею. Не паниковать, не паниковать, он ждёт моего страха.

- Хочешь продолжения?

О, нет, нет, только не это. Я не вынесу, он убьёт меня. Всё внутри меня сопротивляется, тому, что я собираюсь сказать.

- Конечно, - выдыхаю ему в перекошенное гневом лицо.

И он рывком стаскивает с меня джинсы, разворачивая к зеркалу. Меня жутко тошнит, слабость заставляет руки, которыми я опираюсь о раковину, дрожать. Я поджимаю губы и пытаюсь стонать, выходит очень неестественно, надеюсь, он этого не понимает. Чувствую угрожающие горячие потоки крови на внутренней стороне бедра. Только не думай, не думай, что с твоим телом, не представляй, что он делает, иначе у тебя начнётся паника, иначе тебе станет страшно! Это длится недолго, минут семь, не больше, но они такие мучительные, все мои раны саднит, жар нестерпимый, я обливаюсь потом. Кровь уже добралась до пальцев ног. Не думай, не думай! Он кончил, я определяю это по его сбивчивому дыханию, больше похожему на раскатистый рык. Лиам разворачивает меня к себе, засовывая два пальца и язык мне в рот, меня сейчас стошнит.

- Я хочу чтобы ты помылся, ты весь в крови, - зверь хрипит мне в лицо.

- Хорошо.

Он отпускает меня и уходит на кухню. Я с трудом соображаю, что мне делать? В ванне труп женщины, как мне отмыться от крови? Закрываю дверь и на мгновение чувствую себя в некой безопасности, пусть даже и с мёртвецом. Снимаю до конца джинсы и аккуратно встаю в ванну, мои ноги касаются холодного тела. Мне страшно, я даже дрожу. Включаю душ и начинаю смывать с себя все багровые разводы. Я отмыл всю засохшую кровь, но новая сочится изо всех ран, как мне её остановить, чем? Проскальзываю обратно в комнату как можно тише, там фактически ничего нет. Поднимаю с пола футболку и рву её на части, а так же нахожу свои бинты. Этого мало, но надо постараться. Заматываю все глубокие раны и сверху надеваю кофту с капюшоном. Почти чистый, почти… Меня пошатывает, я ведь так ничего не ел, а ещё потерял довольно много крови. Бреду на кухню, а сам ощущаю, как джинсы начинают прилипать ко мне.