В результате набрали бутыль «странной воды», не замерзающей на морозе, не являющейся спиртом и имеющий неприятный привкус металла. А еще, стол под разлитыми «странными» каплями побелел. Стол — дерево — бумага. Ассоциация понятна, и бутыль оказалась в Асаде.

Ломанулся как лось смотреть на остатки ценной жидкости. Поболтал в ней пальцем, лизнул, минут двадцать искал по поселку серебряную монету, с трудом нашел и бросил в «странную воду». Монета покрылась шубой пузырьков.

Закурил прямо в мастерской. Неужели так просто?! Не может быть! Что-то часто, в последнее время произношу эту фразу. На столе явно стоял пироксид водорода. Перекись. Концентрация слабенькая, но это поправимо.

Затянулся. Ух, какие мы штуки с перекисью в юности делали! Волосы отбеливать — это надругательство над ценным продуктом! Как микроскопом гвозди забивать. Ведь перекись даже в космических кораблях используют. Концентрированная до девяносто процентов перекись, проходя через серебряную сетку, бурно разлагается на кислород и водяной пар. При этом разложении выделяется много тепла, и продукты разложения сами по себе уже создают реактивную струю. А если в эту струю еще и горючее впрыскивать…

Проекты подводных лодок на перекиси были. Торпеды, реактивные наспинные ранцы простейшей конструкции без единой движущейся детали. Для медицины это антисептик. В сельском хозяйстве обработка семян и кормов слабой перекисью заметно улучшает их качество. Химия — тут и сказать нечего, горло сперло от вкусностей.

— Матвей Палыч, не ведаешь, много ли такой «странной воды» в Аляске?

— Нету больше, мастер. Совсем мало было. Оттого только попробовать хватило. Может, и выделали еще, да все одно много у них не выходит.

Затянулся еще раз. А как делают перекись? Тут у меня пробел. Судя по стоящей на столе бутыли — при соединении водорода и кислорода в пламени горелки получается не только вода, два атома водорода плюс атом кислорода, но и перекись — водород с кислородом пара на пару. Но перекись неустойчива, мне ли этого не знать. Выходит, лед сыграл роль «замораживателя» процесса разложения.

По логике, если обычную воду в бутылке потрясти, насыщая ее кислородом — в воде образуется капелька перекиси. От этого все эти «воздушные коктейли» и считают лечебными. Вот только для промышленного производства такие методы — капля в море.

Вышел на крыльцо, выбил трубку. Мастер рядом бубнил про успехи на почве производства бумаги. Обещал скоро выполнить мой заказ и выпустить мягкую туалетную бумагу в рулонах. Жаловался на отсутствие реагентов, на губернатора, на металлургов, словом, на всех. Кивал ему с задумчивым видом. Все же, как делают перекись?

Если просто соединять водород и кислород — выйдет вода. Хотя, Менделеев предполагал, что в пламени возникает сначала перекись из молекулы кислорода и молекулы водорода, и только затем перекись разлагается на воду и кислород. Так что, не все так однозначно с водой. Перекись есть везде, в воздухе, в растениях. Наши организмы вырабатывают до тридцати грамм перекиси в день. Если память не изменяет, есть где-то на юге жук-бомбардир, который накапливает вырабатываемую перекись в специальных «соплах», и когда пугается, стреляет из них «отходами» в противника. Грибы, паразитирующие на деревьях, вырабатывают перекись и растворяют древесину, делая ее съедобной. Кстати, если обычные опилки вымочить в растворе перекиси, то они станут плохеньким, но съедобным кормом для животных. Однако, второе имя перекиси — «Неуловимый Джо». Везде есть, но не поймать. Как поймаешь, так она быстро разложиться, и прикинется водой.

А если водорода в пламени будет меньше чем надо для воды? Выпускать при электролизе водород и сжигать остаток в избытке кислорода? Ключевое слово — сжигать. От высокой температуры перекись разрушится. Надо обойтись без огня. Охлаждаемый катализатор? Какой? Как мне недостает грамотных химиков!

Рядом бубнил мастер, рассказывал, что белой бумаги много делать не смогут. Лекари «странной воды» не дают, говорят, им самим мало… Чего?!

— Палыч, лекари то тут причем? Они у тебя поставки из Аляски перехватывают?

— Да нее, они сами там, случайно что-то удумали. А теперь говорят, что это лекарство, и нам не дают. На тебя ссылаются! Мол, ты лекарства беречь велел. Уж и в терем жаловался, все одно ни в какую. Христом Богом прошу, вели ты этим коновалам поделиться. С меня теперь губернатор не слезет, пока ему беленых листов не выделаю…

Мастер бубнил дальше, сетуя на трудности, а у меня постепенно округлялись глаза. Это что выходит? Тут мучаюсь, память насилую, а эти экспериментаторы тяп-ляп и готово?

— Постой мастер. Пойдем вместе к лекарям, там и поговорим.

— Ты это… без меня сходи. Уважь старика. Укажи этим неслухам.

— Что это, без тебя?

— Да их старшой обещал, как увидит, клизму ведерную мне этой воды залить. А она у них жгучая, да и Мишка словами зря не разбрасывается. Сходи, а. Туточки тебя подожду. Медку немного есть! Обернусь за ним пока, а потом за отваром посидим. Сходишь?

Крутят мастера графом, как хотят. И кто мне про сословные деления сказки рассказывал? Старый он! Лет на десять всего старше. А у меня вообще год за два и северные надбавки!

— Схожу. С тебя тогда еще и рыбники свежие.

Мастер обрадовано закивал, отступая с крыльца, пока «благодетель» не передумал. Передумаешь тут, как же! Самому интересно. И чуточку обидно — жизнь вокруг все больше обходится без указателей.

Лекарям было не до меня. Соревнования проходили бурно, пострадавших хватало. Пришлось употребить власть и сделать хмурое лицо. Общение моментально наладилось. Вот только ясности не прибавилось.

История лекарской «странной воды» осталась неизученной. И никого это не волновало. Отделяя зерна от плевел сбивчивого рассказа, увидел ситуацию примерно так: после эпидемии лекари высеивали много мазков, по давно отработанным методикам. В паре проб размножилась необычная культура и ее тщательно «накормили», после чего начались эксперименты. Подобное рвение понятно — все медики поселений продолжали искать сказочный «пенициллин», заменивший для них философский камень. Посему, дело не ограничилось высеванием, а дошло до перегонного куба.

Результаты накапали необычные. Спирт они отогнали, как и при любом брожении. Но и спирт вышел «необычным» — не кипел на водяной бане, хотя пах спиртом. Горел этот псевдоспирт гораздо лучше обычного.

Кроме этого отогнали еще одну летучую «дурно пахнущую» жидкость. В том числе одним из дистиллятов на полочках перегонной колонны получили ту самую «странную воду». Получили очень мало, и бумагоделателям не дадут — для цехов этих капель все одно мало, а для медицины…

Вынужден был согласиться. Правда у всех своя. При этом нюхал пузырек той самой «дурно пахнущей» жидкости, и глаза из округлившихся становились квадратными. Неисповедимы пути твои… Ацетон! Это что же у них такое перебродило? Они мне тут гексоген не синтезируют ненароком? Ацетон и перекись это уже почти триперекись ацетона, или «киса». Долбанет так, что костей не соберешь. Хорошо, что кислоты в процессе синтеза не образовалось. И как мне контролировать все эти бессистемные опыты?

Отдышался от распирающих чувств. Инициатива должна быть наказуема поддержкой!

— Михаил Иванович, меня интересуют все эти жидкости в больших количествах. Кто ими у тебя занимался?

Мастер-лекарь кликнул из соседней комнаты «аптекаря» Пашку. Детину лет двадцати, в лапе которого пробирки казались иголками, а подрыв «кисы» повредить ему не мог по определению.

— Павел, вот, кн… господин граф желает твои придумки в больших бутылях получить. Сдюжишь?

Детина засмущался как красна девица.

— Никак не сдюжу. Там мало выходит. Надобно чаны большие, картохи много… А у меня еще порошки не готовы, иву сушить надобно

Под конец речи аптекарь только что в полу ботинком не ковырял. У меня создалось впечатление, что парубку просто лень. Экспериментировать интереснее. Любопытным это простительно.