— Этого еще не хватало! — проговорил Ролнек. — Укрывать беглянку из монастыря, чью-то невесту и богатую наследницу. Твоя шкура выдержит две сотни плетей?
— Моя шкура столько не выдержит, — согласился Смирол. — Я превосходно обойдусь и без плетей. Но ты только подумай, какой чудесный случай испытать наше умение! Вытащить беглянку с Ваунхо. Кому из райи это удавалось?
— Кому из райи это приходило в голову? — парировал Ролнек. — Связываться со Святым братством…
— Тогда я сделаю это сам. На свой собственный страх и риск.
— Какая муха тебя укусила? — изумился Ролнек. — Ты хочешь рисковать? Спятил!
Было чему удивляться. Смирол риска не любил, обостренный нюх на опасности заставлял его держаться подальше от любых авантюр.
Коттари проследили Саву до дороги, а дальше Смирол отправился один, высматривая среди толп паломников одинокую девушку лет пятнадцати. Упорядоченность, насаждаемая Святым братством, была ему на руку — движение по дороге шло только в одном направлении, и Смирол просто неспешно бежал по обочине, не пропуская взглядом ни одной женской фигуры.
Разумеется, он ее нашел.
— Это тебя оплакивают в Инвауто? — тихо спросил Смирол, переходя на шаг около одиноко идущей девушки. — Тебя, — отметил он, увидев ее испуг. — Сворачивай в лес. И без фокусов.
Девушка отшатнулась от него, как от прокаженного, но в этом не было ничего особенного — любая богомолка испугалась бы, заметив рядом с собой насмешника-гэнкара.
Смирол присел на камень и вытряхнул из сапога несуществующий камешек. Девушка пугливо оглянулась, прошла еще немного вперед и свернула в лес. Смирол пробежал еще шагов двести, потом тоже свернул с дороги и вернулся к девушке.
Она ожидала, прислонившись к дереву; по ее лицу катились злые слезы.
— Выследил, да? Доволен? Услужил хозяину? — В голосе ее страха не было, только ненависть.
— Так ты по выговору сургарка, — сказал Смирол.
— Твой хозяин не сказал тебе, кого ты стережешь?
— У меня нет хозяина, — произнес Смирол. — Я гэнкар. Девушка смотрела на него с удивлением.
— Выслушай меня, — предложил Смирол. — Может быть, сумеем договориться.
— Ладно, говори.
— Я тебя вовсе не знаю, но кое-что сегодня узнал. Итак, ты из Сургары. Вероятно, твой отец был богатым человеком… Молчи! Слышал я, что там в Сургаре творится. Твой отец погиб, и тебя некому защитить. Знатный майярец — из Горту, я слыхал — решил преумножить свое состояние, женив на тебе своего сына. Ты не хочешь этого и сегодня ночью бежала из монастыря. Так?
— Это близко к истине, — медленно проговорила девушка. Ее настроение вдруг заметно изменилось. Злость сменилась заинтересованностью.
— Ты мне заплатишь, если я помогу тебе выбраться с Ваунхо?
— Ты же гэнкар, — с неясной усмешкой сказала девушка. — Как посмотрит на это твой мастер?
— Боюсь, без одобрения, — признал Смирол. — Но мне нужны деньги. Ты в состоянии заплатить мне пять эрау? Это тебя не разорит?
— Это ловушка? — резко спросила девушка.
— Это не ловушка, — уверенно ответил Смирол. — Я берусь вытащить тебя отсюда.
— Я дам двенадцать эрау, если ты поможешь мне выбраться с Ваунхо, — сказала она.
— По рукам, — кивнул гэнкар. — Меня зовут Смирол.
— А меня… — она помедлила, — Карми.
— Это сургарское имя?
— Это не имя и не сургарское слово, — сказала Сава. — Это просто… ты будешь так меня называть.
— Слушаюсь, — улыбнулся Смирол. — Тогда, милая моя госпожа, давай займемся твоим преображением. В этих тряпках у тебя нет ни малейшего шанса.
Они углубились в лес, нашли укромное место, где и устроили свой лагерь. Преображение началось с волос: Смирол нагрел на костре воду и собственноручно вымыл голову девушке и расчесал, смачивая гребешок какой-то дурно пахнущей ваксой.
— Гадость какая… — процедила сквозь зубы Карми.
— Потерпи, — сочувствующе проговорил Смирол, продолжая массировать голову. — К сожалению, придется немного подрезать волосы.
— Делай что хочешь, — промолвила Карми.
Жалеть уже было нечего. Месяц назад она в каком-то умопомрачении, к ужасу монашек, обрезала свою роскошную косу. На душе легче от этого не стало, и она с большим трудом привыкала к своей куцей шевелюре.
Смирол для сравнения отрезал прядь своих волос.
— Почти один цвет, — с удовлетворением отметил он.
— Зачем? — вяло осведомилась Карми.
— Я собираюсь раздвоиться. К стыду моему, я почти не отличаюсь от тебя ростом…
— Ты еще вырастешь, — равнодушно утешила его Карми.
— Хотелось бы… — вздохнул Смирол. — Я одолжил у Ролнека его запасные штаны. Мне придется носить их, а ты будешь ходить в моих. Я не могу подставлять моих приятелей.
— Что за Ролнек?
— Ты его не знаешь, он тебя не знает, и оба вы счастливы… Он не такой дурак, как я, и ему не нужны лишние хлопоты.
Карми искоса глянула на него:
— А чем ты рискуешь?
— Мастеру не понравится — меня высекут.
— Как, хокарэмов секут?
— Секут коттари и гэнкаров, — объяснил Смирол. — Не очень часто, но бывает. Боль учит смирению, сама знаешь.
— Не самая важная черта в характере хокарэма, — заметила Карми.
— Пара капель смирения полезна каждому, — философски заметил Смирол.
Когда смыли краску и волосы высохли, то Карми увидела в луже, что стала светлой шатенкой.
— Похожа на чучело? — спросила она.
— Я же не фрейлину из тебя делал, — возразил Смирол. — За моего двойника сойдешь.
Карми переодевалась, сожалея, что не может разглядеть себя в настоящем зеркале, — впрочем, если сравнивать со Смиролом, любоваться было нечем: сильно потрепанная и не очень чистая одежда, светлые рыжеватые волосы — какой-то ничтожный полукровка, хоть и в хокарэмском обличье, — ужасно!
Однако этому рыжему наглецу внешнего сходства было мало. Он приказал Карми пройтись перед ним и тут же начал лезть с поучениями.
— Держишься ты хорошо, — признал он. — Но вот… Оказывается, в хокарэмском поведении было множество нюансов. Карми старательно пыталась выполнять рекомендации Смирола, пока он не махнул рукой:
— Сойдет!
И вместо одного рыжего гэнкара на острове Ваунхо появились два. Они никогда не появлялись вместе, встречались редко и только ночью, когда их схожесть скрадывала темнота. Смирол пользовался этими встречами, чтобы давать дальнейшие распоряжения.
На материк Карми переправилась на пароме. Чиновник отметил имя Смирола в числе выбывших. Как с острова выбирался рыжий гэнкар, осталось неизвестным. Он объявился в условленном месте спустя три дня и выглядел при этом более потрепанным, чем обычно. От рассказов, однако, воздержался. Карми пришла к выводу, что он не так болтлив, как кажется с первого взгляда.
Прежде всего гэнкар накинулся на еду. Ел он много и жадно, при этом не забыл отметить, что пища ему не нравится.
— У нас была прекрасная кухарка, — парировала Карми, — я у нее училась.
— Плохо училась.
— А по-моему, еда как еда, — заметила Карми. — Не привередничай.
Гэнкар надолго замолчал.
— Когда я получу свои деньги? — спросил он.
— Я доберусь до Сургары и вышлю. Куда?
— В Ралло. Мне.
— Ладно, — вяло сказала Карми. — Теперь ты куда?
— В Гертвир. Я и так порядочно отстал от Ролнека. Карми проговорила, вычерчивая на земле прутиком подобие карты Майяра:
— Можно мне пока идти с тобой?.. Или я должна заплатить еще?
— Неплохо бы, — усмехнулся Смирол. — Но у меня есть капелька совести. Я так много на тебе заработал, что было бы просто бесстыдством взять у тебя еще хоть одну монетку… Пошли так.
Через два дня они догнали Ролнека и остальных. Карми рассчитывала дойти с ними до города Тиэртхо и там переправиться через Ланн. Однако Ролнек заявил, что Карми — его пленница и должна идти вместе с ними до замка Ралло. Смирол попробовал возразить — Ролнек возражений не слушал. Карми, понимая, что в этой ситуации ничего не сделаешь, презрительно молчала. Можно было, конечно, попробовать подбить Смирола на неподчинение, но она чувствовала, что это ей не по силам. Смирол, хоть и казался легкомысленным, все же всегда поступал так, как это было выгодней, — а какая выгода помогать беглой монашке удрать от Ролнека? Одно дело — монахи, другое — свой брат хокарэм. К тому же деньги свои он уже заработал.
