5. Адил-Султан.Согласно Муин ад-Дину Натанзи, он был сыном Кабул-шаха и провозглашен ханом эмиром Хусайном. Точная дата провозглашения его номинальным ханом не известна; в «Зафар-наме» Йазди, его имя упоминается в 1369 г.; Адил-Султан был убит сразу после победы Тимура в 1370 г. над эмиром Хусайном ( Мунтахаб ат-таварих, изд., с. 129) [64].
6. Суюргатмыш-хан.По словам автора «Мунтахаб ат-таварих-и Муини» и «Шаджарат ал-атрак», царевич Суюргатмыш был сыном Данишманджа-хана, потомка Угедея. По настоянию эмиров Тимура он был провозглашен ханом в 1370 г. Согласно «Муизз ал-ансаб», генеалогическому сочинению, составленному в 1426 г. при дворе Тимурида Шахруха, у Суюргатмыш-хана было два сына — Султан-Байазид, Султан-Махмуд и одна дочь по имени Урун-Султан, которая была замужем за Мираншахом, сыном Тимура. Суюргатмыш-хан участвовал во многих походах эмира Тимура и умер своей смертью в 1388 г.
7. Султан-Махмуд-хан, сын Суюргатмыш-хана, возведен на престол эмиром Тимуром в 1388 г. Султан-Махмуд-хан, как и его отец, участвовал во многих походах Тимура (в Индию, Дешт-и Кипчак, Малую Азию и т. д.). В 1402 г. в битве при Анкаре он сыграл немаловажную роль и даже со своим войсковым подразделением захватил в плен османского султана Байазида. Согласно известиям автора «Шаджарат ал-атрак», Султан-Махмуд-хан был еще жив в феврале 1405 г., когда умер эмир Тимур; по Йазди и Фасиху ал-Хавафи, он умер в 1402–1403 г. Согласно «Муизз ал-ансаб», у Султан-Махмуд-хана было двое детей: дочь Акил-Султан (на ней был женат Улугбек, внук Тимура) и сын по имени Султан Абу Саид. Носил ли сын Султан-Махмуд-хана, Султан Абу Саид, ханский титул неизвестно.
8. Сатук-хан.Его родословная неизвестна. Согласно Мирза Хайдару (ум. 1551), автору «Тарих-и Рашиди», царевичу Сатуку ханский титул был присвоен Тимуром; очевидно, после смерти Султан-Махмуд-хана. Но в 1428–1429 г. Улугбек-мирза (правил в Мавераннахре в 1409–1449 гг.) низложил Сатук-хана и отправил его с войском в Моголистан против Вайс-хана. Вайс-хан пал в битве с Сатук-ханом, но и последний скоро вынужден был бежать в Кашгар, где был убит при набеге на этот город внука дуглатского эмира Худайдада, Каракул-Ахмад-мирзы. Улугбек провозгласил на место Сатука ханом в Самарканде другое лицо ( Тарих-и Рашиди, рук. В 648, л. 396–406; С. 395, л. 53а-54а).
9. Об имени, происхождении и судьбе преемника Сатук-хана в источниках ничего не говорится.
10. В следующий раз новый хан, насколько можно судить по источникам, был провозглашен в Самарканде уже после низложения самого Улугбека в сентябре или октябре 1449 г. По сведениям источников, Абд-ал-Латиф, поднявший восстание против своего отца Улугбека и низложивший его, провозгласил ханом «какого-то обиженного судьбой потомка Чингиз-хана» ( Сахаиф ал-ахбар.Т. 3. С. 65). Имя его и судьба неизвестны. Как полагает В. В. Бартольд, это был последний подставной хан из потомков Чингиз-хана в государстве Тимуридов [65].
Подставные ханы Чагатайского улуса XIV–XV вв. являлись марионеточными государями и одновременно хранителями политических традиций. Не обладая никакой фактической властью, подставные ханы из потомков Чингиз-хана оставались формально источником власти. В частности, ярлыки Тимура и Улугбека издавались от имени ханов; за ханом были сохранены важные внешние атрибуты власти — обычай чеканить имя хана на монетах и упоминать его имя в хутбе, правда, не всегда соблюдавшихся столь уж строго. Зато, как отметил В. В. Бартольд, нет никаких известий о том, чтобы эмир Тимур когда-нибудь в присутствии войска, при торжественной обстановке, воздавал почести подставным ханам; почести, воздаваемые, по монгольским обычаям, государю, всегда принимались самим Тимуром. По материалам источников, на пирах и праздниках хан предоставлял первенство эмиру Тимуру, сам же был почти незаметен; когда приходили послы иностранных держав, хан предоставлял их прием эмиру Тимуру, а сам занимал скромное положение; смотр войска также производил Тимур, и он же сам принимал все воинские почести. Похороны ни одного подставного хана не становились народным зрелищем; ханы отходили в мир иной без народного плача, без траурно-торжественных церемоний и пышного погребального обряда; даже места захоронения большинства подставных ханов Средней Азии XIV–XV вв. неизвестны.
Тимур находился в очень хороших личных отношениях со своими ханами (Суюргатмыш-ханом, Султан-Махмуд-ханом), брал их с собой во время похода и не держал их взаперти, как это было при Улугбеке. Вот такой любопытный рассказ о положении подставных ханов в Самаркандё содержится в «Тарих-и Рашиди». Улугбек Гурган, пишет Мирза Хайдар, по примеру своего деда эмира Тимура, возводил на престол в Самарканде подставных ханов из потомков Чингиз-хана. «Он держал хана под присмотром внутри города Самарканда, в махалле(квартал), границы которой были обнесены оградой и укреплены. Теперь (в 40-е гг. XVI в. — Т. С.) эта махалла города носит название хайат-ихан(„ханский двор“). Это большая махалла, и у каждой махалла, входящей в нее, свое название. Одна из этих махалла — Хауз-и Бустан-и хан(„Бассейн ханского сада“) — является хорошо известным местом в Самарканде. Во времена эмира Тимура в этой махалла проживал Суюргатмыш-хан» ( Тарих-и Рашиди, рук. В 648, л. 396; С. 395, л. 53а).
Институт подставных ханов из потомков Чингиз-хана был вновь возрожден в Средней Азии, как уже говорилось, в XVIII столетии. В частности, в Хивинском ханстве после пресечения в конце XVII в. династии Шибанидов вся власть перешла в руки главарей кочевых родов. Однако в государственной жизни сохранялся принцип, что только представители «белой кости», т. е. Чингизиды, могут быть законными ханами. Для удовлетворения требованиям этой формальной законности люди неханского происхождения, в руках которых была фактическая власть в стране, засылали, чаще всего в Казахские степи, приглашение султанам принять ханское звание, так что в течение XVIII в. на престоле Хивы побывало немалое число казахских Чингизидов [66]. Наиболее подробные известия о казахских султанах — ханах Хивы содержатся в сочинении хивинских историков XIX в. Муниса и Агахи, а также в различных русских источниках XVIII — начала XIX вв.
За немногими исключениями подставные ханы Хивы не имели политической власти, являясь фигурами чисто декоративными. Вот что сообщает, например, в своих «Путевых записках» о положении подставных ханов в Хиве врач майор Бланкеннагель, который по поручению российского правительства провел в Хиве пять месяцев — с 5 октября 1793 г. по 12 марта 1794 г. «Хивинский хан, — пишет он, — в правительстве значит меньше всего; три раза в год показывается он народу, окруженный теми, которые делами правят; в прочее же время сидит взаперти под строгим присмотром. В придворном его содержании не соблюдается даже благопристойности, и нередко в самом необходимом претерпевает нужду… Хива есть столица и пребывание ничего незначащего хана и всех знатнейших родов» [67].
Подставные ханы Хивы занимали престол (за редким исключением) только короткое время: одни уходили сами, а иных главы местных родов отсылали обратно на родину, в Казахские степи, и заменяли другими ханами. Среднеазиатский историк начала XIX в. Абд ал-Карим метко называет этот политический обычай «игрой в ханы» — ханбази [68].
В заключение главы несколько слов о ханах-самозванцах. В литературе давно отмечено, властолюбие — такая неуемная страсть, против которой бессильны право, традиция, разум, страх перед возмездием. Жажда власти испокон веков не давала покоя политическим авантюристам — время от времени то и дело появлялись люди, называвшие себя именем какого-нибудь лица царствующей династии и предъявлявшие права на престол. Памятен, например, красочный рассказ Геродота о маге Гаумата, который в 522 г. до н. э., выдав себя за внешне очень похожего на него Смердиса, младшего брата отправившегося в поход персидского царя Камбиса, занял престол и стал на некоторое время «царем царей» ( Геродот, с. 147, 157–164). В истории России хорошо известны события, связанные с Лже-Дмитрием. О политических самозванцах, появившихся в государстве Сефевидов после внезапной смерти шаха Исмаила II в 1577 г., сообщает автор «Накават ал-асар» Махмуд ибн Хидайаталлах. Были ханы-самозванцы и в средневековой и новой истории Средней Азии. Замечательно, что среднеазиатские политические самозванцы рассматриваемого периода объявляли себя если не Чингизидами, то по меньшей мере их родичами. Вот несколько примеров.
