Катя смотрела ему вслед, и ей хотелось крикнуть: «Стой, не оставляй меня с ним!» — но слова застряли в горле.

Она осталась наедине с тем, кто вызывал дрожь одним лишь своим движением.

— Боишься? — негромко поинтересовался он, медленно наступая.

Девушка кивнула.

— Жалеешь, наверно, что не попросила Вильяма остаться?

Она снова кивнула, делая шаг назад.

Лайонел тихо засмеялся и, приподняв диск, поблагодарил:

— Очень мило с твоей стороны.

— С твоей тоже. — Катя крепче стиснула его подарок.

Рука молодого человека легла ей на плечо.

— Ты еще даже не подозреваешь, лапонька, каким милым я собираюсь с тобой быть. — Он плотоядно облизнулся. — Может быть, даже нежным…

— Я буду кричать! — выдохнула Катя.

Вокруг холодных глаз образовались веселые морщинки.

— А в моей постели по-другому и не бывает.

Девушка содрогнулась.

— Ни за что.

Когда дверь распахнулась, они отскочили друг от друга, как пойманные врасплох любовники.

Анжелика с Григорием удивленно переглянулись. За ними вошла Ксана с веником и совком. Влад ничего не заметил. Запястье его было перевязано бинтом, а на лице блуждала встревоженная улыбка.

Строгий взгляд агатовых глаз остановился на модели паровоза.

— Забавно, — оценила Анжелика, — и подумать только, как точно! — Она захихикала. — Теперь ты понял, Вил, куда и на чем тебе катиться с твоей нелепой цепочкой?

Девушка подождала, пока кто-нибудь оценит ее остроумие, и, не дождавшись, выхватила у Лайонела диск.

— О, смотрю, и тебе перепало! — Пока разглядывала диск, она ворчала: — Вот так, всякие недалекие и делают из мужчин непонятно кого! А потом слезы льют.

— Анжди считает, мужчин нельзя так баловать, — насмешливо пояснил Лайонел.

— Вот именно! — Девушка пренебрежительным жестом швырнула диск под елку, но молодой человек резко выкинул руку и поймал его.

Катя пожала плечами. С появлением в комнате Влада ей стало спокойнее.

— Мужчинам тоже нужно внимание.

Взгляды представителей сильной половины устремились на нее, как будто она сказала что-то неслыханное. Влад смотрел с нескрываемым обожанием, Георгий заинтересованно, а Лайонел задумчиво.

Анжелика хищно прищурилась:

— Одна паршивая овца все стадо портит!

Катя обратила внимание на свое бледное лицо в огромном золотом шаре на елке. Первой ее мыслью было: «И впрямь овца, похожа», а потом она увидела…

В шаре отражалась вся комната, только в ней никого не было: ни Ксаны, убирающей со стола осколки, ни Анжелики, ни Георгия, ни Лайонела, ни Влада. Катя моргнула. Блестящий шар отражал только одну ее и решетку в стене, а за ней маленького чернокожего мальчика. Девушка обернулась.

Ребенок стоял, прижавшись лицом к толстым прутьям, и смотрел на нее огромными глазами затравленного зверенка.

Комната вдруг покачнулась… и провалилась в темноту.

Шел мокрый снег. Двор, усыпанный разноцветным мусором, пустовал. Город будто вымер. Катя в голубых джинсах и белой кофте стояла посреди комнаты, сложив перед собой руки, точно в молитве, и, неотрывно глядя в окно, грызла ноготь на большом пальце. Прежде она не замечала за собой этой дурной привычки.

«Ты упала в обморок… в обморок… в обморок…» — назойливо стучал в мозгу голос Влада. Руки и ноги никак не удавалось согреть, ее бросало то в жар, то в холод, по телу пробегали мурашки. Все нутро дрожало, желудок крутило, подташнивало, сердце стучало неравномерно.

После увиденного дома у Влада девушка пришла в себя уже в машине. На слабые попытки что-то спросить Влад раздраженно сказал: «Позже!»

Катя резко отняла палец ото рта и села на кровать, где лежал диск «Вангелис» и цепочка с подвеской. Зажав сложенные вместе ладони между коленями, девушка взирала на подарки.

Полчаса назад позвонили родители, сообщили, что уже едут в метро. Стрелка стенных часов нехотя подползла к десяти.

«И когда же наступит «Позже»? Неужели солгал?» — Катя вскочила, прошлась по комнате и подошла к окну. Влад обещал прийти вечером, но время близилось к ночи, а молодой человек до сих пор не объявился.

— Не хочет ничего объяснять, — пробормотала девушка, нервно покусывая губы. Все утро и большую часть дня она пролежала без сна. Перед глазами стоял золотой шар с отражением собственного испуганного лица и черной фигуры за толстыми прутьями решетки. Катя могла поклясться, что голый худой мальчик ей не привиделся.

«Йоро — наш домашний любимец, — так назвал его Лайонел… — вспомнила девушка, — в Африке поймал… А что очень даже может и в Африке!»

При воспоминании о хозяине дома, златовласом красавце Лайонеле, в груди вспыхнул огонь, горло, щеки обожгло. Взгляд сам собой устремился на диск. Даже сейчас, в сотне километров от ледяных голубых глаз, она испытывала страх: необъяснимый, мучительный, как жажда, столь глубокий, что, казалось, он скребет по дну самой души.

Девушка взяла с кровати музыкальный подарок и, сняв защитную пленку, открыла дискетницу. На вложенном вкладыше были перечислены песни, а в самом низу синей ручкой каллиграфическим почерком выведено: «Думай обо мне».

Катя захлопнула диск, быстро огляделась в поисках, куда бы его спрятать, но не успела сделать и шага — на столе ожил сотовый. Вместо того чтобы метнуться к телефону, девушка швырнула диск обратно на кровать и шагнула к окну. Влад стоял на толстой ветке тополя, без куртки, в одном свитере, прижав к уху телефон. Снежные мошки садились ему на плечи, запутывались в волосах, но он не обращал на них никакого внимания.

Катя постучала пальцем в стекло.

Молодой человек жестом попросил ее открыть окно и, когда она выполнила просьбу, с грацией кошки перемахнул через подоконник. Едва ли какой-то человек был способен на подобный прыжок.

Влад молча оглядел комнату: полки с книгами, музыкальный центр, стол, кровать, подарки — затем закрыл окно. Некоторое время постояв, глядя на падающий снег, он обернулся и решительно произнес:

— А теперь спрашивай!

Катя растерялась. Он выглядел таким уверенным, как будто что-то окончательно для себя решил. Ее же, напротив, вдруг одолели сомнения. Кишевшие в голове вопросы, как трусливые зайцы, разбежались при виде волка. Влад смотрел на нее не мигая… и ждал.

Девушка нерешительно взяла его за холодную ладонь — подвела к висящему на стене овальному зеркалу. Катя не сразу решилась посмотреть в отражение, а когда осмелилась, увиденное шокировало куда больше, чем она предполагала. Из зеркала на нее смотрел некто, очень похожий на девушку из фоторамки, из комнаты родителей, только в десять раз бледнее. Она облизнула пересохшие губы и, боясь повернуть голову, чтобы посмотреть на стоящего рядом молодого человека, прошептала:

— Рассказывай.

— Мы не отражаемся в зеркалах, — негромко сказал Влад.

— Мы? — эхом повторила за ним Катя.

— Я и… — он не договорил — раздался пронзительный звонок в дверь.

Молодой человек облегченно вздохнул, как если бы казнь откладывалась, и метнулся к подоконнику.

— Останься! — услышала собственный голос Катя. Он показался ей чужим и неприятным, в нем перемешались испуг, раздражение и усталость.

Влад посмотрел на нее через плечо и, смиренно опустив глаза, пробормотал:

— Хорошо.

Родители ввалились в квартиру с пакетами, сумками, какой-то елкой и горшком цветов в целлофановом пакете.

— Нравится подарок? — передала мать Кате растение с маленькими голубенькими цветочками. — Ты же знаешь тетю Галю, у нее не квартира, а самая настоящая оранжерея! Вот, тебе передала, — рассказывала Валентина Васильевна, быстро развешивая куртки и расставляя обувь на полочку.

— Устали, с ног валимся! — Отец бросил в угол елку, буркнув: — Завтра, Валь, поставим в воду. Поздно, сейчас спать.

Катя переминалась с ноги на ногу, загораживая проход в свою комнату.

— А ты чем занимаешься? — оттесняя ее в сторону, спросила мама.