– Думаю, мы должны сделать Комнату друидов, – вдруг предложила Бонни.

– Кого? – переспросила Елена, но, как только Бонни начала орать «дру-и-дов», успокаивающе подняла руку: – Хорошо-хорошо, я помню. Но почему?

– Потому что это именно они изобрели Хэллоуин. Он начался как один из их священных праздников, для которого они раскладывали костры и выставляли напоказ репы с вырезанными на них человеческими лицами, чтобы отогнать злых духов. Друиды верили, что именно в этот день грань между живыми и мертвыми почти исчезает. И все это было по-настоящему страшно. Они приносили человеческие жертвы. А мы могли бы принести в жертву тренера Лаймана.

– А что, совсем неплохая идея, – одобрила Мередит, – Окровавленный труп мог бы стать жертвой. Представьте, он лежит на каменном алтаре, а рядом валяется окровавленный нож. И кругом лужи крови. А когда люди будут подходить к нему совсем близко, он может внезапно садиться.

– Может случиться слишком много сердечных приступов, – сказала Елена, однако ей тоже пришлось признать, что эта идея совсем неплоха, и ее точно можно назвать пугающей.

Ей даже стало как-то нехорошо, когда она об этом задумалась. Лужи крови… хотя на самом деле там была бы всего лишь кукурузная патока «Каро».

Две другие девочки тоже притихли. Из мужской раздевалки послышался шум бегущей воды, хлопанье шкафчиков и глухие, неразборчивые голоса.

– Тренировка закончена, – резюмировала Бонни. – На улице, должно быть, уже темно.

– Да-да, и наш герой отмывается, – сказала Мередит, со значением поднимая брови в адрес Елены. – Хочешь подсмотреть в замочную скважину?

– Очень бы хотелось, – лишь наполовину шутливо призналась Елена.

Атмосфера в пустом зале заметно помрачнела. И в этот момент Елена действительно пожелала увидеть Стефана, оказаться рядом с ним.

– А вы больше ничего не слышали про Викки Беннетт? – внезапно спросила она.

– Почти ничего, – отозвалась Бонни, – Только то, что родители Бонни подыскивают ей психиатра.

– Специалиста по душевным болезням? А зачем?

– Ну-у… наверно, они думают, что ее рассказы… в общем, что все это связано с галлюцинациями или с чем-то вроде того. И еще я слышала, что Бонни видит чертовски кошмарные сны.

– Надо же, – выдохнула Елена.

Звуки в мужской раздевалке постепенно затихли, и девочки услышали, как хлопает наружная дверь.

«Галлюцинации, – подумала Елена. – Галлюцинации и кошмарные сны».

Почему-то она вдруг вспомнила ту ночь на кладбище, когда Бонни заклинала их спасаться от чего-то, чего никто из них видеть не мог.

– Думаю, мы все-таки должны вернуться к работе, – сказала Мередит.

Елена стряхнула с себя неприятное воспоминание и кивнула.

– А знаете… мы могли бы устроить кладбище, – неуверенно предложила Бонни, словно бы читая мысли Елены. – В Доме с привидениями, я имею в виду.

– Нет, – резко откликнулась Елена. – Нет, думаю, нам нужно придерживаться того, что у нас уже запланировано, – добавила она уже немного спокойнее, склоняясь над своим блокнотом.

Снова какое-то время не слышалось ни единого звука, кроме негромкого скрипа авторучек и шуршания бумаги.

– Ну, хорошо, – наконец подытожила Елена. – Теперь нам придется сделать замеры для других перегородок. Кому-то придется забраться за трибуны… Что скажете?

Тут свет в физкультурном зале моргнул и стал тусклым.

– Вот тебе и на, – раздраженно отреагировала Мередит.

Свет еще раз моргнул, погас и опять загорелся, но ярче не стал.

– Не могу ничего различить, – сказала Елена, вглядываясь в свои записи.

Посмотрев на Бонни и Мередит, она увидела два белых пятна вместо лиц.

– Наверно, что-то не так с аварийным генератором, – предположила Мередит. – Я позову мистера Шелби.

– Может, мы лучше закончим завтра? – жалобно попросила Бонни.

– Завтра суббота, – напомнила Елена. – А мы еще на прошлой неделе должны были все это закончить.

– Я позову Шелби, – снова сказала Мередит. – Бонни, тебе лучше пойти со мной.

– Мы все могли бы пойти… – начала было Елена, но Мередит ее перебила:

– Если мы все пойдем и не сможем его найти, тогда нам уже не удастся вернуться в гимнастический зал. Пойдем, Бонни, это совсем рядом.

– Но там так темно.

– Сейчас везде темно: дело уже к ночи. Идем, нам двоим там ничто не грозит. – И Мередит потянула упирающуюся Бонни к двери. – А ты, Елена, никого сюда не впускай.

– Будто мне требуется об этом напоминать – отозвалась Елена, выпуская девочек за дверь и наблюдая, как они идут по коридору.

Когда их силуэты стали растворяться в сумерках, она отступила назад и закрыла дверь.

«Фантастическая катавасия», – обычно выражалась в подобных случаях ее матушка.

Елена подошла к картонной коробке, которую притащила Мередит, и начала складывать папки и блокноты обратно. В скудном свете она едва различала смутные очертания предметов. Не слышалось никаких звуков, кроме ее собственного дыхания и шорохов, которые она производила. Елена оказалась одна в этом огромном, плохо освещенном помещении… И кто-то за ней наблюдал… Елена сама не понимала, как такое может быть, но она ни секунды в этом не сомневалась. Кто-то находился у нее за спиной в физкультурном зале, внимательно наблюдая за ней.

«Глаза в темноте», – сказал тогда бездомный старик.

Викки тоже о них упомянула. И теперь эти глаза смотрели на Елену.

Она быстро развернулась лицом к просторному залу и принялась отчаянно напрягать зрение, вглядываясь в темноту и стараясь даже не дышать. Елене казалось, что если она издаст хоть один звук, то тварь, которая там таится, тут же на нее набросится. Однако ничего увидеть и услышать ей не удавалось.

Трибуны были мрачны, их угрожающие формы простирались в никуда. Дальний конец зала растворялся в сером безликом тумане.

«Темная мгла», – подумала Елена, отчаянно прислушиваясь, и почувствовала мучительное напряжение всех мышц.

Господи, что это еще за негромкое шуршание? Наверняка воображение играло с ней злые шутки… Да-да, пусть уж лучше воображение.

Внезапно разум Елены прояснился. Ей требовалось как можно скорее отсюда убраться. Здесь таилась реальная опасность, а вовсе не ее фантазия. В тенях определенно пряталось что-то злое, что-то ужасно навязчивое. И Елена была совершенно одна. Внезапно в дальнем конце зала что-то зашевелилось.

Крик застыл у Елены в глотке. Мышцы тоже одеревенели, скованные страхом – и какой-то неведомой силой. Елена беспомощно смотрела, как неясная форма двигается среди теней, направляясь в ее сторону. Ощущение было такое, как будто сам мрак ожил и теперь, прямо у нее на глазах, оформляется в человеческую фигуру, в симпатичного молодого человека.

– Извините, если я вас напугал.

Голос был очень приятным, с легким акцентом, принадлежность которого Елена определить не смогла. Однако складывалось ощущение, что молодой человек вовсе не извинялся.

Облегчение оказалось таким сильным и внезапным, что стало почти болезненным. Елена расслабилась и шумно выдохнула.

С виду молодой человек напоминал недавнего школьника или помощника мистера Шелби. Обычный улыбчивый парень. Казалось, его позабавило, что Елена из-за него чуть не лишилась сознания.

Хотя… может быть, не вполне обычный. Этот парень был удивительно привлекателен. Пока он подошел, Елена успела разглядеть под шапкой темных волос почти идеальное четко очерченное лицо. Эти изящные скулы были настоящей мечтой скульптора. Парень был почти незаметен в темноте, потому что носил все черное: мягкие черные ботинки, черные джинсы, черный свитер и черную кожаную куртку.

И он по-прежнему еле заметно улыбался. Облегчение Елены сменилось гневом.

– Как вы сюда вошли? – требовательно спросила она. – И что вы здесь делаете? Вам здесь не следует находиться.

– Я вошел в дверь, – ответил молодой человек.

Его негромкий голос был очень вежливым, однако Елена различила в нем нотки какого-то самодовольства и насторожилась.