Робеспьеру снесла голову гильотина на другой день после крушения его диктатуры и ареста в Национальном собрании.

Якобинцы дали миру пример революционного избиения народа.

Под западноевропейским либерализмом можно разуметь и масонство, и достаточно вызревший тогда уже сионизм, пока ещё догерцлевский, пока ещё робкий, но уже через полвека по-своему заявивший о себе Европе устами Кремье. Корни ленинизма и коммунистической партии произрастали не только из западных социологии и философий, но и масонства (свобода, равенство, братство и т.п.) и иудаизма, точнее сионизма с его программой деления многонациональных государств на мельчайшие национальные составляющие, то есть разорения устоявших крупных государств – подлинных политических и хозяйственных национальных крепостей, которые было очень нелегко сокрушить сионизированному капитализму. Они их взламывали и губили, разжигая национальные страсти. Хороши же мы были б, занимаясь разжиганием национальных страстей в США…

По части разрушения национальных государств, прежде всего России, марксизм-ленинизм (большевизм) помаленьку взял отовсюду, но взял самое ядовитое и убойное, ибо он мечтал о победе, только победе – и как можно быстрее. Он даже не мечтал, а требовал у истории победы…

Запад не сразу, но помалешеньку стал усваивать мысль о совершенной схожести работы большевизма со своими целями (поначалу он стремился непременно задушить большевизм).

На это же указывал и Борис Викторович Савинков на заседаниях Военной коллегии Верховного суда СССР 27-29 августа 1924 года в Бутырском остроге:

"…Я был в таком положении, что знал всех английских, французских, итальянских, японских и других министров, всех тех, кто управлял в то время европейскими делами…

Например, очень упорно, очень много говорили англичане со мной о том, что желательно образовать независимый Юго-Восточный союз из Северного Кавказа и Закавказья, говорили о том, что этот союз должен быть только началом… Я в этом чувствовал запах нефти.

…для меня было совершенно ясно, что они, конечно, стремятся получить возможно большие выгоды…

Официальные соображения их были, конечно, весьма благородны… А то, что под этим скрывалось, следующее: как минимум, вот нефть – чрезвычайно желательная вещь, в особенности нефть. А вот как максимум – ну, что же, русские подерутся между собою, тем лучше. Чем меньше русских останется, тем слабее будет Россия. Пускай красные дерутся с белыми возможно дольше, страна будет возможно больше ослаблена и обойтись без нас не будет в силах, тогда мы придём и распорядимся.

Поэтому на ваш вопрос я ответил, что в их интересах было, чтобы Россия была истощена возможно больше и чтобы они могли сделать из России свою колонию. Никаких благородных целей я там не вижу…

Какую цель они (поляки. – Ю.В.) преследовали? Да ту же, какую преследуют все иностранцы: пусть русские дерутся между собой. Чем больше гражданской войны, тем для нас, иностранцев, лучше: Россия будет слабее, России труднее будет встать на ноги…

На террор люди идут только тогда, когда они знают точно, что народ с ними, и именно потому, что когда стоишь лицом к лицу с виселицей и когда знаешь, что служишь своему народу, то идёшь. Террор требует огромного напряжения душевных сил, а вот этого теперь нет…

За чужой спиной я никогда не прятался. Ответственность брал на себя целиком.

…я думаю, что все иностранцы, каковы бы они ни были… равны. Что Пуанкарэ и Мильеран равны Эррио, что Черчилль и Ллойд-Джордж равны Макдональду, а Муссолини – Пилсудскому… главное – это их мысль о России, что вот была великая, огромная страна, а теперь она разгромлена, ослаблена. Так вот, с их точки зрения, как я уже говорил вам, они это ослабление очень приветствуют, и этим объясняется в огромной степени их политика…

…не был я врагом народа. И вся моя мечта, вся моя жизнь была в том, чтобы до последнего вздоха послужить ему" [121].

Всё это стало возможно без власти царя.

"…и этим объясняется в огромной степени их политика…"

Звезда, как общий государственный знак США и советской России, уже прямо указывала на родственную связь масонской Америки с РСФСР – бывшей РУССКОЙ РОССИЕЙ. Кто предложил звезду в качестве государственного знака России, знал это совершенно определённо.

При всём том нельзя забывать и отрицать, что в советском государстве присутствовало много хорошего и достойного. Гений союза народов России перемог многое из больного и ненормального в большевизме.

Декабрь 1998 года. Читаю на стене вагона метро красиво отпечатанный листок для вразумления нас, русских: "Здоровый нищий, счастливей больного короля". Замечаю внизу чью-то нетвёрдую подпись шариковой ручкой: "Значит, Россия страна счастливых".

В свою очередь, Ленин указывал на подлинный характер интервенции. Она вовсе не та, что мы привыкли знать из учебников истории и прочих книг. Кроме того, необходимо отметить, что через европейские социал-демократии и их вождей Ленин имел прочные связи с Западом. Это приобрело очень важное значение в гражданскую войну.

Итак, Ленин писал:

"Не мы победили, ибо наша военная сила ничтожна, а то победило, что державы не могли пускать в ход против нас свои силы…" [122]

Нет, здесь дело не в одной всемирной поддержке Октября.

Высказано коряво и не о том, о чем идёт речь, но важно другое. Важно признание того, что капиталистическая часть света не боролась смертным боем с ленинской Россией. Для него, этого света, во имя КОНЕЧНОЙ цели временно можно было смириться и с классовой проповедью большевизма. Кроме классовой проповеди, всё остальное, в общем-то, устраивало масонский западный мир, ибо происходило в русле их воззрений или где-то поблизости. Самое важное – Россия переставала быть могучей православной империей; следовательно, становилась податливой во всех отношениях и под всеми нажимами. Нужно лишь подождать – и Россия станет такой. Вывести её на подобное состояние – вот задача ближайшего будущего. Пусть большевизм сделает свою работу. Мы его сменим другим строем, вся работа над этим впереди. А пока – советская Россия (а вскоре объявится и Гитлер, как средство уничтожения большевизма), которая благодаря Сталину но против ИХ желания, снова принимала отчётливые национальные черты…

После погрома Октябрьской революции Россия оказалась обессилена. С ней можно было творить, что угодно. Ведь всего 40-50 тыс. бывших пленных чехов и словаков, настроенные в основном проэсеровски и сведённые в легион Временным правительством, хозяйничали на землях России от Волги до Владивостока всю вторую половину 1918 года и почти весь 1919-й, искалечив и убив десятки тысяч русских мужчин, женщин и детей. Страдальческий лик России был ими основательно измазан кровью (после десятки тысяч чехов окажутся в вермахте Гитлера и снова сподобятся топтать Россию [123]). Правда, владения легиона непрерывно сужались, но он заставил до предела напрячься красную Россию – до такой степени оказались подорваны её силы.

Распад бывшей Русской империи представлялся неминуемым, как и порабощение славян с запада Гитлером, а с востока – императором Японии Хирохито (в своих секретных выкладках Токио предусматривал образование государства "Сибирь-Го" в границах от Владивостока до Байкала – это показал на документах Токийский процесс над главными военными преступниками [124]).

Без жестокого взнуздывания России Сталиным государство русских в тех условиях перестало бы существовать.

Запад решит покончить с советской Россией армиями Гитлера. Что подобное соображение присутствовало в политике Запада и что именно оно взрастило Гитлера как противокоммунистическую, противорусскую силу, сомнений быть не может. Да и куда больше, ведь в "Майн Кампф" фюрер на весь свет провозгласил себя непримиримым врагом коммунизма, а захват русских земель назвал целью своей, да и вообще исконно германской восточной политики. Когда это сорвётся, когда Россия вдруг окажется могущественным государством, капиталистический мир вступит с Советским Союзом в смертельную схватку, провозгласив её устами Черчилля в Фултоне (при жизни об Уинстоне Черчилле говорили, что он полуамериканец и стопроцентный англичанин). Несколько месяцев в зиму 1945-1946-х годов Уинстон Леонард Спенсер Черчилль (1874-1965) провёл в США, встречаясь с новым президентом США Гарри Соломоном Трумэном (1884-1972). Черчилль по самым жгучим установочным вопросам согласовывал свою будущую речь с Трумэном. Опыт противоборства с Россией требовал новой организации мира.