Он вышел из машины, и Динка, которая всю дорогу спала, выпрыгнула за ним и отряхнулась. Лея вытащила маленький конверт и протянула ему:

- Это передай Тамар от меня. Пояснительное письмо. Чтобы она на меня не рассердилась. И береги себя. – Она послала ему воздушный поцелуй. – Удачи тебе, Асаф. Береги её.

Развернулась и исчезла.

Он сразу же спустился с шоссе в пересохшее русло. Пригнувшись за большим камнем, подождал несколько мгновений, прислушиваясь, не остановится ли там вдруг машина. Полная тишина. Ни мотора, ни шагов. Он был один, без преследователей. Но чувствовал себя неуютно, так как не знал, где находится.

Между камнями извивалась тропинка. Асаф спустился на неё. Динка опять насторожилась, готовая к действию. Асафу снова и снова приходилось её звать. Возле согнутого дуба он её остановил, опустился на колени и прошептал:

- Мы должны подойти тихо. Не лай сейчас, хорошо? Никаких звуков, пока не увидим, что там происходит. Обещаешь?

Они спустились ещё, долина была намного глубже, чем казалось сверху. Прошли по узкой расселине. Шагали медленно и очень тихо. Очутившись между двумя холмами, услышали голоса.

Он не понимал, откуда они исходят. Звуки борьбы, крики и стоны. Очень молодой мужчина, возможно, подросток истерически кричал, это тебе не поможет, ты не удержишь меня здесь, я не твой пленник, а девушка плакала или умоляла о чём-то.

Динка вырвалась из его руки, и только у самой вершины земляного холма ему удалось растянуться и лечь на неё. Оба тяжело дышали. Асаф умоляюще шептал ей, тише. Тише, Динка, ещё нет. Он не знал, что ему теперь делать. Он был растерян и напуган и, может быть, поэтому снял с себя ремень и привязал Динку за ошейник к тонкому стволу дерева. Она так обиженно на него смотрела, что ему не сразу удалось её привязать. После этого он неслышно подполз к краю холма. Внизу за ветвистым деревом он увидел что-то тёмное, что показалось ему похожим на большой рот и превратилось в отверстие пещеры. Там стоял молодой парень, потный и задыхающийся, его опущенные вдоль тела руки дрожали. Он был высокий и очень худой и нетвёрдо стоял на ногах. Спустя мгновение Асаф заметил, что ещё кто-то неподвижно лежит на земле у ног парня. Асаф подумал, что это мальчик с очень короткими волосами. Теперь он совершенно запутался: кто они? И где Тамар? Но парень заметил его над краем холма, в его глазах вспыхнул страх, и он побежал в противоположную сторону. Асаф погнался за ним, ничего не понимая. Погоня продолжалась считанные секунды. Парень бежал медленно, слабо, но всякий раз, когда Асаф почти касался его, страх швырял его ещё на несколько шагов вверх по сухому руслу. У зарослей кустарника Асаф повалил его и улёгся сверху, завернув ему руку назад, как не раз за последние дни делали с ним. Парень плакал, лёжа под ним, и умолял, чтобы Асаф не убивал его, а Асаф смутно подумал, что что-то здесь не так: не может быть, чтобы такой, как он, испуганный и ослабленный, был одним из тех, кто угрожает Тамар. Парень пытался лёжа подпрыгнуть. Его тело корчилось и извивалось. Асаф прижал его к земле и приказал не двигаться. В ту же секунду услышал быстрые шаги в кустах позади себя. Обернулся, слишком медленно, и увидел, как что-то опускается на него сверху, и небо раскалывается на две части и падает. Через мгновенье почувствовал, что его сильно ударили сбоку по голове. Потом – ничего.

- Не двигаться! Не вставать! Только пошевелись...!

Асаф слышал, но был вынужден пошевелиться. Боялся, что если будет лежать, его мозги вытекут через ухо. Всё это прибавилось к боли от побоев, полученных утром, которая пульсировала у него в голове и которая сейчас проснулась с новой силой от последнего удара, прыгала по всему черепу, радостно предвещая новую боль.

- Кто ты? – закричала Тамар. – Что тебе нужно?

Асаф смотрел на неё, пытаясь соединить в единое целое представшую перед ним картину, но безволосая голова, которую он видел, отказывалась объединяться с голосом, который он слышал. В заполнявшем его голову тумане промелькнула мысль: "Это девочка, не мальчик. Кто она?"

И вдруг ещё одна боль пронзила его: это она. Но где её волосы? Где чёрная грива?

За крутым откосом раздался лай. Тамар – возможно, потому, что была так сосредоточена на Асафе – не слышала. Он хотел сказать ей, что это Динка, но прежде должен был сесть, чтобы притупить очаг боли внутри. Он приподнялся, и Тамар прыгнула и встала прямо над ним, замахиваясь большой доской. Когда он смотрел вверх, у него даже глазницы болели. Из доски торчал ряд ржавых гвоздей, и Асаф надеялся, что они его не поранили. Он потрогал голову над ухом и не почувствовал крови. Только ещё одна большая и горячая шишка для коллекции. Худой парень сидел на земле с закрытыми глазами недалеко от него, прислонясь к скале.

- Зачем ты сюда пришёл? – её голос был сдавленным и пронзительным от напряжения и страха. – Что тебе нужно? – Асаф начал понимать: она думает, что он один из тех, кто её преследует. Нужно ей объяснить. Он с трудом попробовал подняться.

- Только попробуй встать!

Он не знал, что делать. Она металась перед ним, приближаясь и отдаляясь, и казалась дикой, испуганной и опасной. Он посмотрел на неё и подумал, что даже так, с остриженными волосами и гримасой гнева, с доской в руке и в грязном комбинезоне, даже так она намного красивее, чем он думал, или, по крайней мере, чем она писала о себе в дневнике. Он просто сидел и смотрел на неё, пытаясь совместить её вид со всем, что он о ней знал, со всем что воображал, на что надеялся в глубине души, и всё равно она была другая. Её глаза, например, Теодора что-то о них говорила, о её обнажённом и вызывающем взгляде, но ни словом не обмолвилась об их единственном в своём роде цвете, сине-сером (один раз он сфотографировал похожий цвет, осенний туман в небе над горой Скопус в час рассвета), и как далеко они отстоят друг от друга, её глаза, как будто между ними много места и тишины; простор.

Ему так много нужно было ей сказать, а он не раскрывал рта. Не потому, что боялся её, просто потому, что он всегда так с девочками. Почти с каждой. А когда он был с девочкой, которая его по-настоящему волновала, он чувствовал, как смиренно и покорно начинает опускаться по ступеням эволюционной лестницы.

Он сидел, обхватив руками колени, и ждал. Худой парень, закрыв глаза, раскачивался вперёд и назад, они оба казались её пленниками, и, чем дольше длилось молчание, тем больше Асаф злился на себя: после всего этого изнурительного пути, который он к ней проделал, он надеялся, что с ней он будет другим; даже с Леей он чувствовал, что начинает меняться, а что вышло? Что он по-прежнему тот несчастный, который боится рот раскрыть.

Вдруг парень, не открывая глаз, сказал:

- Это не Динка?

- Динка? – вздрогнула Тамар. Посмотрела по направлению лая.

Асаф сказал:

- Я тебе её привёл.

- Ты её привёл? Но как... откуда?..

- Не важно. Я должен был её тебе привести и привёл. – Он сунул руку в карман рубашки и нащупал там эту бумагу, эту форму 76, на которой уже почти ничего невозможно было прочитать. – Не важно, - пробормотал он, скомкал её в маленький бумажный комок и затолкал в карман. Сто пятьдесят шекелей плюс, сто пятьдесят шекелей минус. На телескопический объектив он в этом году уже не соберёт.

Тамар быстро шагнула назад, не сводя с Асафа глаз, и вскарабкалась по склону. Когда она крикнула: "Динка!", - собака просто оторвала ремень от куста и кинулась ей навстречу. Облако пыли поднялось над местом их встречи. Изумлённые крики, скулёж и лай. Асаф смотрел и, невзирая на боль, не мог не улыбаться.

Он с трудом поднялся и стоял, приходя в себя. Он знал, что сейчас он просто уйдёт оттуда, вернётся к себе и всю жизнь будет ненавидеть себя за капитулянтство и трусость, но ничего не мог изменить. Если бы на его месте был Рои, он бы уже давно говорил, очаровывая её авантюрными фантазиями, а, главное, смешил бы её. Только смешил? Заставлял бы её кататься, падать от смеха.