— Кто вы? — задал, наконец, свой главный вопрос Слава.

— Я? — в голосе Семена сквозило удивление, — Я — тот человек, что подвозил тебя до площади Ленина, на встречу с твоей Катериной. Кстати, собирайся, а то опоздаешь к ней на свидание — бедняжка весь день только того и ждала, чтобы вновь увидеть тебя. Я стою у твоего подъезда, подброшу…

Гудки отбоя резанули слух раньше, чем Слава успел что-то сказать.

«Москвичонок» и в самом деле стоял возле подъезда, а возле открытой дверцы с пассажирской стороны, стоял улыбающийся Семен.

— Садись, Славик, по дороге поговорим, — бросил он, гостеприимно указывая на дверцу.

— И давно вы так? — спросил Слава, когда Семен оказался в машине рядом с ним и, сняв с ручника, плавно нажал на газ, выводя свою таратайку со двора.

— Что давно? — переспросил тот.

— Давно выискиваете заблудившихся в виртуальности?

— Да уж годика три, или около того.

— Вы ж говорили, что компьютеров боитесь, что на дух их не переносите?

— Да мало ли, что я тебе тогда наговорил. Надо же было тебя проверить, решить, стоит ли тебя вытаскивать, или просто скормить червю в приграничье, раз уж ты так в нем увяз по собственной глупости. Вот так вот, Славик, из-за влюбленных дураков, миры и гибнут, — назидательно сказал Семен. — На самом деле я компьютеры люблю и уважаю, как и своего «Москвича». Но стараюсь не связываться…

— Почему? — спросил Слава, — Ведь меня вы спасли с помощью компьютера?

— Да, — согласился он, — А теперь представь, что на улице на тебя напали хулиганы, а у тебя в кармане пистолет. Что ты сделаешь?

— Отобьюсь.

— То есть, начнешь стрелять? Логично. А теперь представь, что твой пистолет, вдруг, стрелять не захочет. Просто развернет к тебе свое дуло, и скажет тебе, шевеля стволом: «Нет, Славик, не буду я их убивать. Нравятся мне они! А вот ты — не нравишься!» И шмольнет тебе точно в глаз 9-ю граммами свинца. Как тебе такой оборот?

— Не очень-то, — признался Слава.

— То-то и оно. Я тебе что говорил? Загляни в свой компьютер! Прислушайся к нему, разумный он, или нет. Мыслят они, понимаешь? Загляни в приграничье, пошурши маленько по массиву чисел, и сам это ощутишь! Эх. Славик, тебе еще учиться и учиться! Опыт-то ты ломанул, теперь знаешь очень и очень многое, а вот пользоваться этим не умеешь. Нам хватает и того, что время от времени приходится таких как ты, ламеров-переростков из лап червя вытаскивать, а представляешь, что будет, если компьютеры начнут сами загрузчики состряпывать? Им, ведь, даже «Гипнотик» не потребуется, чтобы в виртуальность выходить!

Слава молчал, не зная, обидеться ему на ламера — самое страшное оскорбление в его кругу, или не стоит…

— Семен, — наконец сказал он, — А кто подсказал мне структуру моего загрузчика? Вы? В смысле, такой, как вы?

— Чудак ты человек! — удивился Семен, — Так и не понял? Комп твой с тобой говорил! Ты думаешь, это люди с хаосом воюют? Да на фиг нам нужна эта виртуальность! Не было бы компьютеров — мы бы и слова такого не узнали! Так нет же, создали на свою голову, открыли себе дорогу в «Интернет», а оттуда — прямым ходом и в приграничье! Нам, Славик, и нашего мира вполне достаточно — нам бы его от червя отстоять. Это компам не сидится здесь, хочется всю виртуальность в порядок обратить.

Слава оторопело смотрел на него, уже напрочь позабыв все свои предыдущие приключения. То, что он слышал сейчас, потрясло его куда больше, чем вид бесконечности хаоса.

— Что ты на меня смотришь, как солдат на прапора? — рассмеялся Семен, — Ты что, всерьез верил Дарвину? Что люди — вершина эволюции? Так это — смотря какой эволюции. Если той, что создает новые виды для выживания в этом мире, то, да, вне всякого сомнения. Но есть еще и другая эволюция — путь отсоединения от хаоса, путь выдавливания его из себя по капле. Тут мы тоже многих превзошли — в нас пустоты в миллионы раз меньше, чем в той же обезьяне. Но есть она, проклятая. Есть в нас хаос. Оттуда и все наши нелогичные поступки. Любовь твоя к Катерине, скажем! А вот в компьютерах ее еще меньше чем в нас… Не знаю, может быть и вообще нет. Помнишь, ты меня спрашивал, умеют ли компьютеры любить? Я до сих пор об этом думаю… Наверное, все же умеют, а значит хоть немного хаоса в них все же есть.

— То есть, — озадаченно спросил Слава, — Любовь — это от хаоса? От той черноты?

— А ты что думал, раз черное — значит плохое? У хаоса тоже есть свои законы, свои положительные черты. Да, любовь досталась нам от него. Любовь, ненависть, глупость, страх, мужество. Все, что мы делаем, но не можем объяснить. Все, что не поддается математическому определению. Ты формулу любви знаешь?

Слава отрицательно покачал головой.

— Ее нет.

— Ясное дело, нет, — проводя обгон по крайнему правому рядом встречной полосы согласился Семен. — А формулу жизни?

— И ее нет.

— Тоже без комментариев. А как ты думаешь, от чего вообще возникла жизнь? Не знаешь? То-то же. И никто не знает, кроме твоего нового друга, червя. Тебе же Андрей со своими ребятами сказал, что реальность — это продукт жизнедеятельности виртуальности. Без хаоса не было бы порядка! Все, что необъяснимо — от хаоса! Так кому мы обязаны сотворением мира?

— Хаосу?

— Ему, родимому!

— Значит, если мы победим…

— Не мы, — поправил его Семен. — Если победит порядок. Ты ощущаешь себя олицетворением порядка? Нет. И я нет. В этой эволюции мы сами создали того, кто выше нас — компьютеры. Они олицетворяют порядок, и это их война. Мы — лишь их орудие, так как сами они пока что не умеют гулять по виртуальности, не умеют создавать новые миры, новые очаги порядка. Но однажды научатся… Так вот, если победит порядок, то не станет хаоса! Реальность разрастется так, что миры начнут пересекаться, и черт его знает, что начнется тогда. Но и это не самое главное. Если победят компутеры, то мы окажемся в проигрыше вместе с червем. Представь себе людей без чувств, живущих на голой логике единиц и нулей? Не будет любви, не будет ненависти…

— Не будет жизни? — предположил Слава.

— Браво! Ты начинаешь въезжать в проблему.

— А если победит червь?

— Тогда не будет порядка. В проигрыше реальность, так как безгранично расползется хаос. Ну а поскольку в нас есть и та и другая составляющая, то мы проигрываем в любом случае. Кстати, абсолютной победы никто и никогда не добьется. Если победит хаос, то рано, или поздно, в нем вновь начнет создаваться первый очаг порядка. Если победит порядок, то через миллионы лет что-то в нем перестанет подчиняться законам логики. Но нам это все будет сугубо фиолетово по причине полного исчезновения человека, как вида…

— Значит, мы должны держать пат?

— Вечный пат, — подтвердил Семен. — Никто не должен победить. Кстати, проще всего будет сделать это, полностью уничтожив все компьютеры в мире. Тогда нет дверей в виртуальность, нет бродящих по приграничью хакеров, нет возможности червю пробраться к нам.

— И как это сделать?

— А хрен его знает, — с деланным безразличием отозвался Семен, но, вдруг, подмигнул Славе, — Но мы работаем в этом направлении.

— А сколько вас?

— Много, Славик. Достаточно, чтобы держать золотую середину, до тех пор, конечно, пока война не перейдет в новую стадию. Пока компьютеры не эволюционируют еще немного дальше…

Дорога убегала под капот, встречные машины шарахались от сумасшедшего «Москвичонка», презревшего все правила движения. На город волной накатывалась весна, принося с собой необъяснимое томление в груди, весеннюю депрессию и кошачий хор на крышах. Принося с собой хаос, такой милый сердцу, и вовсе не казавшийся черным.

— Семен, — вновь заговорил Слава, — А вы видели Слово?

— Какое слово?

— Слово… В приграничье я отчетливо ощутил, как оно блуждает где-то в хаосе, но побоялся пойти за ним. Вы не знаете, кто-нибудь его находил?

— Многие… — пожал плечами Семен, — Я, например.

— И что в нем? — с замиранием сердца спросил Слава, чувствуя, что сейчас ему откроется главная тайна Вселенной.