– Вернуть его? Да вы просто дура. Он никогда и не уходил от меня.

Кортни прикусила нижнюю губу.

– Это неправда. Он проводит все ночи со мной.

– А дни – со мной, и в постели.

Кортни вся напряглась.

– Вы лжете.

– Спросите Брэндэна. Вы рассчитываете удержать его около себя с помощью ребенка, но скоро это перестанет действовать, так как я тоже беременна от Брэндэна, и мой ребенок зачат в любви, а не в результате сделки.

Кортни сказала Брэндэну, что доверяет ему, и в последнее время он превратился в любящего, заботливого мужа. Он не мог обмануть ее таким подлым образом. Она бы это знала. Она бы почувствовала.

– Нет. Он бы никогда…

– Да вы просто дура. Неужели вы думаете, что способны удержать его своим тощим телом? Ему нужна в постели женщина, а не какая-то холодная рыба.

Кортни открыла дверь музыкальной комнаты и совершенно не удивилась, обнаружив, что Шарлотта и прислуга прильнули к замочной скважине.

– Уходите из моего дома, – коротко приказала она.

– Я не уйду, пока не выскажу вам все, что считаю нужным, – возразила Мэрили.

– Вы немедленно уйдете. – Кортни решительно пересекла холл и подошла к лестнице, ведущей наверх.

Неужели Брэндэн дурачил ее в эти последние месяцы, убеждая в своей искренней любви и одновременно забавляясь с Мэрили? Нет. Она дала слово доверять ему. И все же… не было ли это притворством?

Мэрили преследовала ее по пятам.

– Вам что, наплевать на приличия?

– А вам – наплевать на стыд? – парировала Кортни, поднимаясь по лестнице.

Мэрили последовала за ней, несмотря на просьбы обитателей дома. Наконец терпение Кортни лопнуло. Она повернулась к Мэрили.

– Как вы смеете приходить в мой дом и бросать мне в лицо эти дикие, безумные слова?

– Мы с Брэндэном хотим быть вместе, а вы стоите на нашей дороге.

Кортни была уже почти наверху, когда она вдруг вспомнила, как появление Мэрили ускорило смерть Кэтлин. – Вон из моего дома! – закричала она. Луч солнца, проникавший через восьмиугольное окно, внезапно ослепил ее. Потянувшись было к перилам, она потеряла равновесие и судорожно глотнула воздух. Последнее, что она увидела, это торжествующий презрительный взгляд Мэрили.

Кортни упала с лестницы.

Время исчезло в каких-то неясных образах. Очнувшись, Кортни закричала от боли в животе и плече.

– Не двигайтесь.

Кортни узнала голос врача.

– У вас вывихнуто плечо, и ушибы в нескольких местах.

Кортни схватилась за живот и ощупала его. Посмотрела на доктора и Шарлотту. Ее охватили дурные предчувствия.

– Проклятье! – воскликнул доктор. – Ребенок идет. Где мистер Блейк?

– За ним послали, – ответила Шарлотта.

– Мой… ребенок? – взвыла Кортни. – Что-то не так.

– Он просто очень хочет увидеть белый свет, только и всего, миссис Блейк, – сказал доктор успокаивающим тоном, вынимая из сумки какую-то бутылку и вытаскивая пробку. – Не беспокойтесь. У вас все почти вовремя. Мы позаботимся о вас обоих. – Он вынул льняной платок, накапал на него из бутылки и приложил платок к лицу Кортни. Уже в полубессознательном состоянии она услышала голос Брэндэна.

В спальню Кортни вбежал Брэндэн. Увидев жену, лежавшую без сознания, он побледнел.

– Что случилось?

Выслушав подробный рассказ Шарлотты о визите Мэрили, Брэндэн грубо выругался и в ярости ударил кулаком по стене. Кровь выступила на его руке от этого удара. Брэндэн готов был рвать на себе волосы от отчаяния. Если что-нибудь случится с ребенком, Кортни обвинит во всем его. Она больше никогда ему не поверит, никогда не простит.

– Мэрили! Я убью эту лживую гадину!

– Молодой человек, – с упреком прошептал доктор Фарадей, – не могли бы вы оградить вашу жену от Мэрили?

– Как она, док?

В ответ доктор неопределенно пожал плечами, Брэндэн снова выругался.

Он сидел возле постели Кортни, держа ее тонкую ручку в своих вспотевших ладонях. Через несколько часов ее веки затрепетали, она приоткрыла глаза и, увидев его, стала отталкивать.

– Она обманула тебя, Корт, – сказал он, – позволь мне все объяснить.

– Я… я по горло сыта твоими бесконечными объяснениями, – отрывисто сказала она. – Сейчас уходи. Оставь меня в покое…

– Она не способна здраво рассуждать сейчас, сынок, – вмешался доктор Фарадей. – Она обезумела от горя, и у нее все болит. Оставь нас. У нас впереди еще длинная ночь.

Шарлотта взяла Кортни за руку и стала шептать ей ласковые слова. Время тянулось бесконечно долго. Кортни чувствовала, что что-то не так. Озабоченные осунувшиеся лица вокруг, приглушенные разговоры. Все это вселяло в нее тревогу.

Брэндэн сидел рядом и держал ее за руку.

– Корт, дорогая. Некоторые… осложнения. – Его голос надломился. – У нас еще будет другой ребенок.

– Осложнения с… с моим ребенком? – В ее голосе послышались рыдания.

– Мы родим другого ребенка. Я тебе обещаю.

Начались новые схватки. Она хотела, нет, ей был необходим именно этот ребенок.

– Уходи прочь, – выдохнула она, – к дьяволу! Никто не отнимет у меня моего ребенка.

– Корт, наш ребенок может остаться без матери, сиротой.

– Вот и прекрасно. Тогда у тебя будет твой сын и твоя потаскуха. Можешь быть доволен. – Ее опять пронзила боль, она застонала.

Доктор Фарадей силой выставил Брэндэна за дверь.

– Сделайте все возможное, док, – взмолился Брэндэн, – я не могу ее терять.

– Понимаю, сынок.

Слова упреков сорвались с губ Кортни.

– А сейчас уходите. С вами ей становится только хуже.

Доктор Фарадей запер за Брэндэном дверь и подошел к ней. Кортни испугалась, увидев, что он снова что-то наливает на еще влажный платок.

– Нет! Нет! – Она отчаянно пыталась оттолкнуть его руку, но он, шепча ласковые слова, все-таки накинул платок ей на лицо.

Сначала Кортни не хотела поддаваться действию наркоза, металась, но постепенно боль утихла, и она успокоилась.

Когда Кортни очнулась, то увидела Брэндэна, спящего в кресле возле ее кровати. Его короткая борода пахла табаком, брэнди и потом. Лоб и лицо были изборождены морщинами, на щеке проступил шрам. Казалось, он постарел на десять лет.

У нее во рту было сухо, она не могла двинуть своими потрескавшимися, распухшими губами, но, увидев, что она пошевелилась, Брэндэн поднялся и приложил влажную ткань к ее губам.

Она ощупала рукой свой живот. Он был плоским.

– Мой ребенок мертв. – Ее слова прозвучали скорее как утверждение, чем как вопрос.

– Да, – ответил он, – роды были очень трудными и сложными. Пуповина… – Его голос прерывался, он… плакал. Вместо властного, сильного мужчины она видела перед собой сломленного горем человека. Вот так жизнь ломает сильных и превращает их в слабых.

– Кто это был? – Ее голос звучал странно спокойно, как будто она спрашивала о меню вчерашнего обеда.

– Девочка.

– Ты ее видел?

– Да.

– На кого она была похожа?

– Корт…

– Я вынашивала ее девять месяцев. Я имею право знать.

– Она напоминала… Сару. Мы похоронили ее сегодня утром.

Кортни закрыла глаза. Итак, ее ребенок мертв, и они похоронили его, даже не показав его ей, матери. Прошла вечность, прежде чем она снова смогла вымолвить слово.

– Ну, так что, выполнила я свою часть нашего уговора или нет? Или наш уговор предполагал живого ребенка?

– Как ты можешь, Корт! – ответил он низким страдальческим голосом. – Слово не воробей, вылетит – не поймаешь.

– Зачем ты лжешь? Ведь я всегда была тебе безразлична, да и ребенок тоже.

– Шарлотта мне все рассказала. Все, что говорила Мэрили, – ложь.

– Это уже не имеет значения. Возможно, это и ложь, но я не понимаю, что движет ею. Что происходит на самом деле? Может быть, ты подал ей надежду, что если меня не будет, то все вернется на свои места? Ты подавал ей такую надежду, подавал? – кричала она, колотя своими кулачками по его груди…

Он сжал ее запястья.

– Я никогда не давал ей повода для таких выходок. Но больше я ничего не могу сделать.