Рукопись «Пламя Веры» составлена Алдвином Мортенсоном Альтендантским. Данное произведение было создано благодаря кропотливым трудам и исследованиям моего коллеги Бориса Сапожникова, которому я выражаю свою благодарность

В Ангельне шутят, что половина кастильских городов называются «кастелями», и в общем это не так уж далеко от правды. Ещё во времена до прихода Новой веры, разделённое в ту пору государство, что спустя много лет станет единой могучей Кастилией, вынуждено было обороняться от множества врагов. Тут и кочевники народа песков, именуемые обыкновенно просто дюнщиками, и окраинные дубравы Кельда, весьма неласковые к любым пришельцам, но куда страшнее соседей оказались бывшие товарищи. Едва только покинув Великие врата, народ, что много позже станет единым кастильским, разделился. Племенные вожди уводили своих людей в разные стороны, ведь земли, как казалось тогда, хватит всем с лихвой. Подавить сопротивление последних аберрийцев и занять их города не составило ни малейшего труда – пережившие Падение мира жители Аберрии, бывшей провинции великой Империи Ушедших, были ещё более разрознены и не смогли собраться перед внезапно возникшей угрозой.

После захвата Аберрии будущие кастильцы разделились на несколько отдельных государств, приоратов, и тут же принялись точить мечи друг на друга. Ведь всем известно, что нет худшего врага чем ближайший сосед. У него и пшеница на полях колосится гуще, и скот жирнее, и рыбы в реках больше, а уж если имеется, например, золотой или серебряный рудник или ещё какое счастье, то точно надо брать его на копьё. Потому приоры очень быстро отгородились друг от друга крепкими замками.

Но годы шли, вражда между приорами гасла. Кочевники с другого берега Внутреннего моря несколько раз крепко получили по зубам, и больше не рисковали нападать на приораты – пиратство и набеги на рыбацкие деревеньки не в счёт. И замки со временем разрастались, предместья вокруг цитаделей, что прежде не раз и не дважды горели в пламени осады, становились всё обширней, разрастались всё сильнее, контролировать их становилось всё сложнее. И в конце концов крепкие замки-кастели становились городами, но прежних имён не теряли.

Так и выросли по всей бывшей Аберрии, ещё не ставшей единой Кастилией, Кастель-Амра, Кастель-Бурк, Кастель-Харана, и даже Кастель-аль-Касталь, и ещё несколько десятков «кастелей».

Кастель-Нуово ничем среди них не выделялся. Бывший замок, выстроенный приором для защиты от соседа, он располагался всего в десятке миль от Кастель-Вьехо – столицы приората, запечатывая столичный тракт с востока. Кастель-Нуово разбогател быстро, потому что здесь располагался крупный таможенный пост и через расположенный на столичном тракте замок шли торговые караваны, оставляя в сундуках таможенников и замкового кастеляна весьма приличные суммы. Далеко не всё золото, что попадало в Кастель-Нуово, отправлялось дальше, в столицу, изрядная толика оседала в карманах чиновников и офицеров гарнизона. Кто-то тратил его на продажных девок и спускал в кабаках, и потому в первые годы предместья Кастель-Нуово стали натуральным бардаком, где обитали лишь владельцы кабаков и проститутки. Но далеко не все были столь примитивны, и вскоре к кабакам и борделям стали добавляться кузницы и шорные мастерские, где караванщики смогли бы починить фуры, перековать лошадей, поправить испортившуюся за долгие переходы сбрую и упряжь. Но этим, конечно же, не ограничилось, и Кастель-Нуово вторым после столицы приората Кастель-Вьехо, из замка превратился в город.

И, стоит сказать, город красивый.

Один из кастелянов, давно уже ставший градоначальником, алькальдом, решил переплюнуть самую столицу, и разбил в черте города несколько парков на собственной земле, расширил улицы, снеся часть зданий, даже какой-никакой план застройки придумал, правда, ему почти не следовали. И всё же Кастель-Нуово сильно отличался от многих городов Кастилии, особенно тех, чьё название начинается с «Кастель», своей упорядоченностью, в которой скрывалась красота. Поэтому спустя сто пятьдесят лет после прихода в земли Аберрии будущих кастильцев, приор перенёс столицу в Кастель-Нуово, и город просто расцвёл.

С приходом Новой Веры здесь, как ни странно, изменилось немного. Приор сдался без боя и город не пострадал от рук солдат Прелата. Тот оставил в Кастель-Нуово лишь небольшой гарнизон во главе с верным офицером, а сам двинулся дальше, огнём, мечом и Новой Верой объединять Кастилию в единое государство.

Вот и теперь, спустя годы после объединения Кастилии под знаменем Пророка и Новой Веры, Кастель-Нуово почти не изменился. Всё такой же мирный, торговый город, как и прежде. Да, на улицах его чаще, чем в иных городах, можно встретить мрачных охотников на святых, с их свитами головорезов, всегда готовых накинуться на любого, кого их патрон сочтёт похожим на еретика. Вот только в Кастель-Нуово даже новой власти (и как говорили лишь самым проверенным друзьям очень тихим шёпотом, оглядываясь по сторонам, что и Новой Вере тоже) приходилось считаться с местной купеческой аристократией. В Кастель-Нуово никто особенно не различал эти два класса, ведь первыми торговыми магнатами стали именно офицеры замкового гарнизона и чиновники таможни, у кого род древностью уходил во времена Кампеадоров и Трастамара. Никого из них нельзя было обвинить в ереси и сжечь, ведь это люди чистой крови, не запятнавшие себя ничем, а главное, держащие в руках все ниточки управления Кастель-Нуово, который по праву называется одним из бриллиантов Кастильской короны. Совсем уж, конечно, зарвавшихся, вроде герцога Бардорба, ждали короткий трибунал и жестокая кара, однако тех, кто не пытался задирать голову и бунтовать против Новой Веры, никто не трогал. Доставалось всегда кому попроще и победнее, у кого не оказывалось покровителей, готовых спрятать неугодного власти потенциального еретика пока не уляжется скандал или отправить его монастырь на покаяние, чтобы искупил вину перед Верой постом и молитвой. Ведь не всех же на костёр пускать, верно?

И тем не менее на главной площади Кастель-Нуово высился позорный столб, к которому куда чаще привязывали еретиков и глупцов, решивших, что Новая Вера им не указ и можно, как прежде, баловаться с Эфиром без клира, нежели как раньше развратников и гулящих баб. И кнут теперь свистел куда реже, чем ревело очистительное пламя. Но народ всё также собирался поглядеть на это зрелище – ведь смотреть на сгорающих заживо также интересно, как на публичную порку.

***

История эта началась в День поминовения павших – одного из немногих праздников, оставшихся с прежних времён. Даже самые ярые из габриэлитов, несущие пламя Новой Веры всем, кто готов им внимать, а тем, кто не готов, несут его особенно рьяно, понимали, от иных традиций отказываться глупо. Кастилия ведёт войну с соседями, особенно с безбожниками из Ангельна, и солдатам нужен день, когда они могут собраться в ближайшей таверне и помянуть тех, с кем дрались плечом к плечу, и кому не повезло пережить очередную кампанию.

В такой день даже самые ярые «братья народа», монахи-габриэлиты проповедовали на улицах и площадях, обходя стороной злачные заведения, куда обычно не преминули бы заглянуть, чтобы заклеймить пороки сидящих за столами. И не приведи все ангелы хоть кому-то ухмыльнуться или поднять глаза на проповедника в серой рясе, перепоясанной простым вервием. Они никогда не ходили в сопровождении гвардейцев, как охотники на святых, им не нужна была охрана, ведь их щитом и мечом были толпы фанатиков Новой Веры, всегда готовые обрушиться на нечестивцев огнём и сталью. А кто эти нечестивцы указывают, само собой, «братья народа». Неугодное заведение, где недостаточно смиренно внимали проповеди габриэлита, может сгореть уже на следующее утро, и лишь более чем щедрые пожертвования в казну ордена святого Габриэля дают шанс его хозяину сберечь своё дело.