Это не фэнтези. Мне по Духу ближе СКАЗКА!

Пролог

Давным-давно, во времена Безвременья, в Идилии, где нет света и тьмы, тепла и холода, влажности и сухости, добра и зла, печали и радости, жизни и смерти, всего и ничего, встретились двое. Он назвался Минувшим, она назвалась Грядущей. Встретились те, кому не суждено встретиться никогда. Почему и как это произошло, сейчас никто не знает. Он и она понимали, что эта невозможно-случайная встреча не может продолжаться. И в тот самый момент, когда он взял её руки в свои, произошло нечто, что нельзя передать словами. Случилось Чудо. В их соединенных вместе ладонях вспыхнул яркий свет. И в этом свете появилось крохотное создание. Маленькое, яркое существо. Это создание явилось тем звеном, которое крепко-накрепко связало двоих. Возмущённая Идилия тут же породила воинов и приказала уничтожить всех и вернуть прежнее, безликое состояние. Но новоявленный малыш, надежно вцепившись своими маленькими ладошками в руки родителей, понёс, спасая их в бескрайние просторы самой Идилии. Посланные бестелесные воины были бессильны перед маленьким светом из-за большой вспыхнувшей Любви. Тогда Идилия запечатала малышку в камень, не сумев погасить огонь. И вот уже многие и многие века камень света Настоящего, порождённый силой Любви защищается, крепко держась за родивших его Минувшего и Грядущей.

– Мы не в состоянии победить их, моя королева, – обратился воин к Идилии. – НИЧТО не может уничтожить их.

– НИЧТО? – королева задумалась, – тогда будьте, – произнесла она, и в пустоте Идилии возник огромный чёрный замок.

Теперь в зале на троне сидела королева Идилия, а перед ней, преклонив колени, стояли тринадцать воинов.

Она была молода и красива. Тонкие и правильные, идеально точёные, будто из мрамора черты лица. Густые пепельно-седые волосы, аккуратно распущенные, свисали ниже её беломраморных плеч и филигранно нависали на шикарное чёрное платье, придавая им завораживающе-ледяное свечение. Тяжёлый взгляд её бесцветных глаз, от которого болеют люди и животные, засыхают деревья и постигает неудача, сфокусировался на одном воине. Под этим взглядом воин стал медленно клониться, пока не распластался на полу.

– Встань, – приказала королева, и один из упавших ниц воинов тяжело поднялся, уронив голову на грудь, – Раз не можешь уничтожить их вместе, разъедини их и притащи мне Минувшего.

– Слушаюсь, моя королева, – в глубоком поклоне ответил поднявшийся воин и удалился из зала вместе с остальными.

★★★

На лесной поляне с небольшим озерцом, у белого камня стоял верхом на медведе высокий старец с длинными седыми волосами, подвязанными на голове мягкой тканевой повязкой с узором и широкой бородой до груди. Одет он был в длинный льняной балахон, с поясом красного цвета, украшенный символами, обладающими защитными свойствами и кого-то ждал, смотря на озеро. Гладь озера чуть вздрогнула и пошла небольшими волнами. Посередине озера вода вспенилась и взмыла в воздух фонтаном брызг. На поверхность воды из глубины появилась светловолосая, юная девушка, верхом на скате в платье цвета морской волны с пенным узором набегающей на берег самой волны. Старец спешился, а медведь встал на задние лапы.

– Жива будь, Дана, – поприветствовал старец красавицу.

Скат осторожно подплыл к берегу. Девушка с грациозной лёгкостью сошла на берег.

– И ты, будь жив, хранитель Див, – ответила она ему с поклоном. Потом подошла к мишке и обняла его. Старец продолжил:

– Скоро остальные должны прибыть… – Див взглянул в небо, – А вот и они.

В небе, верхом на орле, появился ещё один старец, одетый как Див, только подпоясанный синим поясом. Он спустился к белому камню и прибывший поприветствовал ждущих:

– Жив будь, Див, – оба старца обхватили друг у друга запястья. – И вам того же, Дана. – Дана поклонилась в ответ. Старец подошёл к медведю: – Здравствуй, Потапыч, – приветливо сказал он косолапому, и они обменялись лапо-рукопожатием. Орёл и скат кивнули в приветствие.

– Дорогие мои, – начал Див, – позвал я вас не случайно. Сегодня ночью в Пустоте явилась вспышка. Не иначе Идилия вновь, что то задумала. И Потапыч мой, с утра места себе не находит. Надо бы проверить священный камень.

– Согласен. У нас в воздухе повисло какое то непонятное напряжение. Рарог его тоже ощущает, – указывая на своего орла, согласился другой старец.

– И моя Наяда тоже занервничала, мечется, места себе не находит, – поддержала девушка, кивнув в сторону ската.

– Не будем тянуть, подходите, – предложил Див и приложил ладонь к белому камню. Следом приложила ладонь Дана, за ней старец. Белый камень моментально дал трещину посередине и раскрылся. Внутри него на пьедестале, на острие покоился ярко красный гранёный камень.

– Бриллиант превратился в рубин, – увидев камень, сказала Дана.

– Этот знак неспроста. Видимо ждать нам надо плохого. Правильно толкую, Акамир? – обратился Див ко второму старцу.

– Правильно, брат мой. Идилия явно чего то задумала. Нам следует быть на стороже.

– А когда ждать? – поинтересовалась Дана.

– Точно никто не может сказать. В Идилии времени нет. Это может быть прямо сейчас или через сотню лет.

– Сто лет? – удивилась Дана.

– Может и больше. В Идилии этого никто не заметит. Нам постоянно требуется быть начеку. Надеюсь для нас, это будет не завтра, и мы успеем принять всё необходимое для нашей защиты.

Глава первая.

Белозерье.

Деревенька под названием Желудёвка уютно расположилась подковой в небольшой лощине, своим горбом подпирая склоны двух белых холмов. Разноразмерные домики, старательно выращенные из желудей, разместились в два ряда, друг напротив друга и разделены довольно таки широкой просёлочной дорогой. Между веток домовой "подковы" обосновалось маленькое озерцо с удивительным дном белого цвета, любовно названное жителями Всегдашней Лужей. За Лужей, насколько хватало взгляда, расстилались луга, обильно разбавленные кустарником и компактными рощицами. Там, далеко в лугах, как говорят старожилы, есть ещё одно озеро. Правда, добраться до него было делом непростым. Чтобы попасть к нему надо пройти верст пять, перейти маленькую речушку, взобраться на вполне себе приличный холм, потом ещё пройти вёрсты три. В общем, очень неудобное для ежедневного посещения. Поэтому и называли озеро Беспутным.

На его берегу тоже есть деревенька, Помидоркино с домами, выращенными из помидор. Самым удивительным здесь было то, что домики были разноцветными. Зелёными, жёлтыми, красными. Встречались домики белые, коричневые и даже сине-фиолетовые. Расположены они были рядами, как грядки, а между грядками проходила просёлочная дорога. Своё большое озеро жители Помидоркина называли Путным, в разрез с названием Желудёвских. Поражая своими размерами оно уходило далеко в луга Белолужья, постепенно переходящие в бескрайнее Белопустье с редким кустарником и мелкими деревцами. Однако и неоглядное Белопустье было предельным. А вот за ним начинается безбрежное Беломорье. Куда не кинь взгляд, он не за что не зацепиться. Водная гладь и синь неба, пытаются слиться воедино, убрав все грани, уходя в нескончаемую даль. И только зеленый луч на закате, в хорошую погоду отчётливо разрезает бесконечность, отделяя одно пространство от другого.

С обратной стороны Желудёвской "подковы" на холмах, поросших причудливым ковром разнотравья, стеной встал древний Лес, называемый Белолесьем, который, кажется, тоже мог быть бесконечным, если бы не горы, окаймляющие его в далёком-далёком горизонте, своими белыми вершинами подпирающие небесный свод. Это место звалось Белогорье. Если встать лицом к лесу, то по правую руку, примерно в версте от домов несёт свои воды река Белая. В горных вершинах рождает она своё течение. С маленьких ручейков из под снежных шапок Белогорья, вонзающих в небо пики своих вершин, начинает она свою жизнь. Здесь, в горах, проходит её вечное детство. Спускаясь к подножью и постепенно сливаясь, ручей растёт и становится юношей, набирается сил. Разрезая непроходимые чащи, вгрызаясь в землю, он прокладывает себе путь в пространстве и с неистовой силой молодости сокрушает всё на своём пути, постепенно подпитываясь маленькими ручейками из родников и подземных вод. Ручей растёт, мужает, набираясь опыта, понемногу становится степенным. Русло расширяется, а спесь спадает. И вот он уже размеренно, с поднакопленным жизненным опытом, следует по выбранному им пути. Реже пробивая, а чаще огибая препятствия. Только если надо, пробивать теперь он будет разумно. Не пробивать, а подмывать. Жизнь научила не тратиться на брызги. Теперь не ручей следует, огибая Белолесье, постепенно выходя на луга и далее по пустоши меняя своё теченье в сторону Беломорья, а огромная река. Ей есть, что вспомнить, что рассказать. Слышишь, она говорит, вспоминая молодость на своем журчащем языке, продолжая свой путь. Туда на север, в бескрайние просторы, где она, уподобляясь ручейкам, впадавшим в неё, сама вольётся рекой в великое море. И это конец? Нет.