- Ты Князь! - глаза матери гневно сверкнули, - Ты должен быть со своим народом и в горе, и в радости! Соответствуй своему гордому званию!
Волк нахмурился. Да, Князь должен поддерживать своих людей, но стоило ли посылать его в эпицентр болезни? Справедливо ли это было? Не значило ли это отправлять его на верную смерть?
Но Волк лишь подумал об этом. Вслух он сказал другое.
- Хорошо, я поеду, мама, - покорно пробормотал он.
Одиннадцатилетний Вышеслав, почувствовав напряжение между ними, поспешил включить телевизор, щелкнув пультом.
Старый аппарат, пошумев для вида, мигнул и начал транслировать изображение.
Показывали одну из передач, посвященную будущему Великому Князю - Морозу Владимиру. Первым выскочил кадр, где наследник Полянии прогуливался под руку вместе со своим мужем - Азизи Сефу Бомани… И чего-то там еще. Имя было длинным.
Волк улыбнулся. Ему нравилась эта парочка. Они были настолько влюблены друг в друга, что это мог заметить каждый. От них летели флюиды счастья. Неудивительно, что их так часто показывали.
Волк опустил взгляд в свою тарелку, чтобы выковырять одинокую и особо крупную земляничку. Это были самые любимые им ягоды. Потому что сладкие.
- Как они доверили ребенка этой гнили?! - вдруг раздался гневный возглас матери, - С ума сошли!
Волк вскинул голову, уже понимая, кого увидит.
Годовалая Агнеша Мороз, кудрявенькая и хорошенькая, умильно засунув палец в рот, сопела на плече у воеводы Полянии, который шел позади чинно прогуливающейся семейной пары.
По телу Волка пробежала дрожь.
Энки Син был воеводой уже второй год и заведовал всей дружиной Полянии, но народ до сих пор не мог к нему привыкнуть.
Слишком он был… Инородным? Страшным? Пугающим?
Волк не мог подобрать нужных определений. Энки Син был жутким. Не случайно люди за глаза называли воеводу “демоном Полянии”. У Волка от него тряслись конечности. Он, конечно, не знал, какой у Энки Сина был характер, но внешний вид воеводы говорил сам за себя.
Все начиналось с роста. Энки Син возвышался над остальными людьми будто темная башня. Он был громаднее абсолютно каждого человека, который стоял рядом с ним. Голова Князя Мороза Владимира находилась где-то на уровне его груди.
Да и походка Энки Сина была какой-то странной, она заставляла напрячься. Воевода шел будто бы расслабленно, его ноги слегка заплетались, но как только его стопа касалась земли, он сильно дергался, словно его било током. Со стороны это выглядело так, будто Энки Син был серьезно болен или давно умер, а в его тело вселилась какая-то зараза.
При этом, смотрел он всегда прямо. Так, словно давил своим взглядом окружающих, как надоедливых и ничтожных тараканов.
Носил Энки Син всегда черное. Ни одного другого цвета на его теле замечено не было. Одежда его была мешковатой и бесформенной, наподобие балахона, нередко дырявого и словно пережеванного. Когда дул ветер, черные лоскуты его одеяний развевались темными перьями. Ходили слухи, что тело у воеводы не человеческое - под одеждой прячутся щупальца.
Были ли у Энки Сина волосы на голове, тоже оставалось загадкой. Он всегда носил вязаную шапочку. И когда было больше тридцати градусов, воевода ее не снимал. Суеверные люди опасливо предполагали, что у него вместо волос росли ядовитые змеи.
А еще Энки Син никогда не показывал свои ладони. Они постоянно были скрыты кожаными перчатками. У воеводы была привычка (Волк заметил) натягивать последние как можно сильнее на пальцы, чтобы они держались плотно. Энки Син часто и подолгу дергал перчатки на своих больших ладонях. Он шевелил своими длинными пальцами так, будто хотел что-то или кого-то схватить. Его руки напоминали гигантских пауков, которые зависли с мучительным вопросом - съесть муху сейчас или лучше потом?
Но самым примечательным в Энки Сине было его лицо. Воевода не мог похвастаться ни четко выраженными губами, ни бровями. Нос Энки Сина был почти незаметен. Словно его половину когда-то отрезали. А само лицо у воеводы было очень худым, длинным, скуластым и резким, созданным будто из ломаных линий. По нему черными змеями шли полосы краски - татуировки покрывали почти всю кожу Энки Сина. Рисунок складывался то ли в темную кляксу, то ли в абстрактного, схематичного паука - беспорядочные зигзаги пересекали все его лицо. Но и этого было недостаточно. Некоторые участки кожи воеводы будто были скреплены степлером - их прошивал ряд железных колец. Выглядело это пугающе.
Люди боялись внешнего вида Энки Сина.
Сам Волк считал, что больше всего угрозы крылось не во всем лице воеводы, а конкретно в его глазах. Они были туманными и черными, словно горящие угли. Энки Син смотрел внимательно и цепко, но Волк никогда не мог разгадать ни одной четкой эмоции в его очах. Воевода прожигал взглядом, но непонятно было - злится ли он, равнодушен ли… А может, счастлив и рад?
Да и волк мог поклясться, что в глазах Энки Сина то и дело мелькал красный, жадный огонек, который не мог загораться ни у одного человека. В силу простой физиологии. Слишком по-звериному это выглядело и, поэтому, по-настоящему пугало Волка. Тем более, очи Энки Сина были сильно раскосыми, продолговатыми и большими. Они располагались словно по диагонали. Их уголки смотрели четко вверх. Волк ни разу не видел, что бы на лице у людей так размещались глаза. Ни у одной расы или нации такого расположения он не встречал. И это тоже было подозрительно и наталкивало на мысли, что воевода - не человек.
А еще ходили слухи, что внешность Энки Сина соответствует его характеру и что он творит страшные вещи. Говорили, что воевода очень жесток. Никогда не берет пленных. Всегда убивает. Преступника никогда не возьмет живым. Сорока на хвосте один раз принесла, что на Азизи Сефу… “и что-то там дальше” (Волк как обычно забыл) пробовали покушаться - так камни на придворцовой площади от кровушки неделю отмывали. От злодея ничего, кроме нее, и не осталось. Воевода постарался на славу.
Но маленькая Агнеша Мороз об этих слухах не ведала и мирно спала на животе, уткнувшись носом Энки Сину в шею. Воевода придерживал ребенка одной рукой. Если бы не это, можно было подумать, что Энки Син, вообще, не знает, что на его плече компактно расположилось дитя. Воевода смотрел вперед, но будто не видел ничего. Эдакая вещь в себе - вечно существует в своих мыслях, а на действительность - плевать.
Как ему доверили ребенка, Волк не знал. Но Агнеша Мороз была абсолютно спокойна, и Волк не представлял, что это значило. Либо дети были чересчур наивны, либо, наоборот, они чувствовали то, что не могли ощутить взрослые. Что из этого было правдой, одни боги ведали, но главное заключалось в том, что Агнеша Мороз, похоже, не боялась Энки Сина. Впрочем, возможно, ребенок думал, что почти все люди должны были выглядеть именно так. Это взрослые видят странности. Им есть с чем сравнивать. А дети принимают окружающее как данность.
- Я уверена, что этот человек, - мать кивнула на Энки Сина, поморщившись на слове “человек”, - Одурманил головы и Великому Князю, и его наследнику. То, что он Колдун и чужак, - это одно, но то, что он сотворил со своим лицом… Такое нормальный человек себе не позволит. Помяните мое слово, вскоре люди в Древлянске начнут помирать, будто подкошенные. Тварь не сможет долго притворяться. Зло не в силах бороться со своей природой.
На минуту повисла тишина, а потом Вышеслав ехидно выпалил:
- А Волк все фотографии демона Полянии из газет вырезает и в комоде хранит!
Вот маленькое дерьмо с языком без костей!
Кислород в легких у Волка кончился. Он замер с открытым ртом, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть. Творог застрял в его горле противным, скользким комком.
