– Света, родить тебе надо. Гормональный фон – это не шуточки, кисту заработаешь. Кисту, а не квартиру, понимаешь? Ещё год-два, и всё…

Пожилой врач мягко, участливо смотрел прямо в глаза, и Светлана, замешкавшись с ответом, невольно опустила взгляд на его сцепленные в замок пальцы. Кожа на них была тонкой, морщинистой, с россыпями пигментных пятен, и она вдруг подумала, что каждое это пятнышко знает о жизни во сто крат больше неё. Много, много пациенток повидал на своём веку профессор, а, наверное, ничего толком за это время не поменялось – всё так же сидят перед ним одинокие женщины, которым – ну как, это же не выписать по рецепту? – надо вот взять и родить.

Она усмехнулась грустно.

– Марк Семёнович, я хоть завтра, но одна не хочу. А таких, как я – пол-Москвы…

– Комарова, ты мне зубы не заговаривай!

– Работа такая… тут уж ничего не поделать…

Коридор частной клиники, где принимал профессор, был на удивление полон – на каждом диванчике сидели две-три девушки, казавшиеся похожими друг на друга из-за одинаковых бахил и масок. А иногда – и животов. И Светлана, хоть и занята была телефоном, вызывая такси, всё же успела ревниво отметить – никого старше неё, судя по всему, здесь не было.

Водитель-узбек, увидев её, вышел из машины и галантно распахнул дверь – но этот милый жест только ещё сильнее испортил ей настроение. Что, она уже не похожа на девчонку, которая сама может сесть в такси? Или тот решил, что она беременная? Вместо благодарности Светлана лишь сухо ему кивнула. Ничего, пусть думает, что подвозит очередную стерву – в такой клиентуре недостатка у него наверняка нет.

Ватсап молчал, и от нечего делать она начала листать список контактов. Мама, менеджер страховой, автосервис, Игорь, клиника… Светлана нахмурилась. Игорь… вот с ним же всё могло получиться! Этот новый доктор всех просто очаровал, и на первом же бабском собрании коллектива большинством хмельных голосов постановили – их нужно сосватать! Остальные были при мужиках или сильно моложе – ну а ей он будто сам в руки шёл. Старше всего на несколько лет, не женат – директор держала в руках его паспорт. Кабинеты через один, да ещё как раз ей пришлось его проверять, а потом и вводить в курс дела. Так что советы «не упускать такой случай» сыпались со всех сторон. Ещё пару недель её подзуживали вопросами, всё ли она проверила у Игоря Анатольевича, но потом, слава богу, отстали. Работа не любит романов. Это как двоим в быстро плывущей байдарке вдруг встать, взявшись за руки – мало кому повезёт удержаться. Она сама видела, как за несколько месяцев люди теряли и карьеру, и отношения. Не её вариант.

А потом – как-то для неё незаметно – всё вдруг и вышло. Ну конечно, по-женски она присматривалась к нему всё равно, каждый день подмечая какие-нибудь детали. Не для того, чтобы себя подразнить – просто не могла не наблюдать за симпатичным мужчиной, который был рядом. Широкоплечий, ухоженный, юморной. Хороший врач, что было для неё очень важно. Торопится только ставить диагнозы, в этом плане самоуверенный, громкоголосый – но чаще всего оказывается прав. И она придумала себе фантастический вариант. Всё равно хотела же открывать собственный кабинет… так что никакого конфликта интересов не будет – уволятся оба! «Семейный стоматологический кабинет докторов…» – только вот с последним словом у неё была закавыка. Она Комарова, и на неё, что называется, уже шли – всё-таки десять лет практики! А он – Шихин. Тоже привёл в клинику за собой пациентов, естественно, но их было не так много, как ожидалось. То ли из-за того, что часто менял места, то ли потому, что с клиентами не миндальничал особо – ну хирург, что с него взять? Но главное – ей не нравилась эта фамилия.

Ну что это такое – Шихина? Как будто прошелестело что-то в лесу. Коротко, непонятно, ты поднял голову, чтобы прислушаться, а ничего уж нет. А он становиться Комаровым точно не будет – гордость. Значит, вообще не выйдет у неё назвать кабинет по фамилии – второй скрипкой он быть не захочет. И не должен мужчина быть второй скрипкой. Максимум – наравне. Придётся выдумывать что-то – пусть не такое удачное, как их «33 удовольствия», но какая разница, главное же не название. Если представить, что у них бы всё получилось, то чёрт с ней, с фамилией! Хоть Мухиной можно стать! Посмеялась тогда над этой мыслью, а потом себя пристыдила – была ведь скульптор такая известная… В общем, долго она не хотела себе признаваться, что попалась – влюбилась отчаянно! А потом он начал проявлять знаки внимания, и голова у неё вконец закружилась. Поставила только условие – не афишировать в клинике любое общение, выходящее за рамки служебного. И он играючи согласился.

Что было не так – слишком быстро сдалась, он увлёкся другой или просто изначально и не планировал ничего серьёзного? Так, поставил где-то у себя галочку мимоходом… Услышал, наверное, сплетни, что Комарову все прочат ему в любовницы – а она с ним и не флиртует даже. Самолюбие мужское взыграло, решил что-то себе доказать? Да разве скажет теперь?

Поначалу всё было так здорово, что душа у неё пела. Ей нравилось всё – и окольные маршруты до мест вечерних свиданий, и «птичий» язык на работе, когда они вкладывали в обычные слова второй смысл, и его смешные истории, и их близость… У неё внутри всё бурлило от радости и надежды, лилось через край, и только необходимость сохранять роман в тайне чуть-чуть угнетала. Зато уже рассказала об Игоре маме и даже показала его Марине – вчетвером с ней и её парнем сходили в кино. Две с половиной недели между первым свиданием и последним… и она до сих пор не могла понять, что случилось. Перегорел? Просто как-то всё плавно сошло на нет, без недомолвок и ссор, вернулось обратно от секса и встреч в неприметных кафе к обычным улыбкам. Перестал приезжать к ней ночевать, переносил свидания – «не выспался», «тренировка сегодня». Она даже сразу не догадалась. Только потом, по спокойным этим улыбкам, будто всё между ними в порядке, уже поняла – это конец. И нельзя устраивать сцен, и бессмысленно унижаться, когда на тебя с таким равнодушием смотрят… Словно говоря – «А разве что-то не так?» Лишь один был в этом плюс – уже начавшие подозревать между ними роман коллеги тоже остались ни с чем.

Машина затормозила на светофоре, и Светлана, вздохнув, посмотрела в окно. Прямо напротив неё был небольшой парк. За частыми прутьями ограды, выкрашенными, чтобы металл не давил, в золотистый цвет, играющие дети были похожи на птичек в клетке. Светлана хмуро уставилась на совсем ещё молодую мамашу, прогуливающуюся с коляской. Сколько ей – двадцать два, двадцать четыре? И уже есть ребёнок… А у неё даже возможности никакой не было. Медицинский, ординатура, хорошая клиника… да дело даже не в этом. Не встретился тот, ради кого захотелось бы всё оставить, кому захотелось бы родить малыша – импульсивно, без рассуждений, зажмурившись от желания. «Встречу ещё» – думалось всегда. А вот теперь уже приходится покупать дорогую косметику, чтобы разгладить морщинки у глаз – к сожалению, кожа впитывает время намного охотнее, чем любой крем.

Недалеко от работы на торец дома вешали огромный баннер с рекламой сайта знакомств. «Это судьба!» – прочитала она про себя слоган и тут же вспомнила об анкете, которую делала-делала с Мариной почти год назад, да так это ничем и не кончилось. Ничем серьёзным – только весь театральный репертуар на свиданиях пересмотрела. Пару раз дело дошло до секса – но один оказался женатиком, а второй «скакуном». Это было меткое словечко Марины, влюблённой в мужчин как в класс и пользующейся, конечно, взаимностью. «Кобель» было слишком для неё грубо, «жеребца» заслуживали лишь единицы, а вот «скакуном» – то есть свободным мужчиной, прыгающим из постели в постель, оказывался каждый второй её кавалер.

Светлана зашла в анкету. С экрана телефона на неё смотрела озорная, хохочущая молодая женщина – на снимках она пила вино, дурачилась на пляже, грела руки о чашку кофе в уличном ресторанчике. Выражение счастья на её лице было таким осязаемым, таким ещё недавно близким, что Светлана горько вздохнула. Будто вечность с тех пор прошла… Она бросила взгляд за окно. Хмурые лица, все в масках… некоторым хочется чуть приподнять их и нацепить на глаза – настолько они безрадостны. А она? Что же насчёт неё самой? Она вновь уткнулась в анкету. Есть ли у неё хоть один, пусть призрачный, шанс обрести семью, или придётся всю жизнь мучиться и сомневаться в себе, борясь с детскими страхами после того, как их бросил отец? Кто знает – а вдруг на самом деле где-то за всеми этими фотографиями мускулов, модных бородок и джипов существует её человек? Простой, настоящий, пишущий без ошибок и не отменяющий встречи? Пусть маякнёт ей, не боится её глянцевых снимков! Пусть поймёт, что там лишь нарядная маска, иллюзия, искусно зафотошопленные одинокие будни…