Девушка раскрыла тёмно-серые глаза и посмотрела на фосфорные звезды, приклеенные к потолку. Они все еще излучали легкое зеленое свечение. На дворе стояла сентябрьская ночь. Окно было приоткрыто и оттуда доносился шум неспящих машин и дальние возгласы, возвращающихся с ночного клуба студентов. Она уткнулась лицом в подушку, натянула одеяло за уши, и снова прыгнула в кроличью нору своих фантазий.

Во сне девушка шла по густому дикому лесу. На ней была белая льняная ночная рубашка с оборками по плечам, руки усыпались гусиной кожей, а на ногах отсутствовала обувь. Она согнула спину и осторожно делала каждый шаг, чувствуя, как влажная почва врезается иглами в пятки. Вокруг туда-сюда сновали белки, таская каштаны и орехи и создавая при этом шуршащие звуки, будто кто-то рядом открывал маленькую шоколадную конфету. Девушка улыбнулась толстому представителю грызунов и пробиралась дальше через массивные заросли деревьев. Сквозь их ветки небо практически скрылось из виду. На улице стояли сумерки и солнце еле-еле мелкими нарезанными лучами проникало вглубь леса. Девушка прошла мимо трех громадных сосен, миновала, скинувший с себя листья клен, обогнула со всех сторон широкую иву, опустившую сережки веток низко к полу, и оказалась на просторной поляне. Под ногами громко хрустели листья, поэтому она не сразу услышала отчетливый, несвойственный мелким белкам, шорох в кустах неподалеку. Звук скорее напоминал притаившегося там волка.

Девушка следовала дальше, глубоко вдыхая сырой аромат сосен и толстого мха на деревьях, пока не заметила просвет в виде арки, открывающий вид на маленький оранжевый городок. А в ста метрах от этого прохода – старый дуб, размером с трехэтажный дом, не менее. Ветки дерева высохли и покорёжились, будто давно окаменели, а на северной стороне необъятного ствола виднелся выжженный символ. Он показался девушке знакомым, и она подошла ближе, чтобы его рассмотреть. Нежные пучки пальцев провели по непонятному символу, вписанному в два глубоких черных круга с пересекающимися изогнутыми линиями извне. Девушка подумала, что знак посередине напоминает ей букву «М».

Вдруг странный шорох из кустов повторился. В этот раз она его услышала и тотчас обернулась, но там никого не было. На один короткий миг ей даже показалось, что ближайшее дерево повело ветками в сторону, будто маня девушку к себе. Звук повторился. Она тут же ощутила холодок где-то в районе поясницы, а волосы на руках встали дыбом, как это бывает в самых страшных снах. «Ну вот. Сейчас придется бежать» – подумала она. «Наверняка это огромный волк, отбившийся от стаи. Они ведь здесь могут быть? Наверняка могут»

Тем временем шорох становился громче и уже больше напоминал шаги человека вдалеке, но как она не присматривалась, вокруг было пусто. И только звуки призрака становились все громче. Сердце сжалось в маленький комочек и начало пульсировать где-то в макушке. Она надула грудную клетку запасом воздуха, будто в следующий момент уже не сможет дышать и резко побежала, не оглядываясь назад. Поселок, виднеющейся между деревьями был все ближе и казался ей единственным спасением. Он освещался мягким солнцем, тогда как в лесу уже наступила темень. «Какая ирония. Свет в конце тоннеля» – подумала девушка и попыталась перебирать ногами быстрее. Бег казался механическим, будто кто-то управлял ею и как она не старалась ускориться, здесь, как в компьютерной игре, не было такой опции.

Как только взору девушки открылся маленький оранжевый городок, кто-то сзади резко схватил ее когтями за руку и внезапно дернул назад. Волк? Нет, он не мог. Медведь? Или может человек? Девушка упала ничком в черную землю, чувствуя, как кости издали визгливый хруст. Что-то горячее поползло вниз по голени, обжигая ее плоть. Боль пронзила тело мелкими осколками, и оно начало пульсировать, подавая сигнал о бедствии. На лице проявилась искривленная гримаса страха, глаза выпучились, губы искривились, кожа пошла красными пятнами и вздутыми венами.

Девушка попыталась руками передвинуть себя, но у нее не получилось. Она все еще слышала тяжелое дыхание рядом и от этого в ее висках снова и снова загоралось адское пламя ужаса. В мыслях проносилось тысячу худших догадок. Девушка подняла голову с влажной земли и увидела выглядывающую кость из разорванной кожи, напоминающую рог буйвола. Ее левая нога была вся в крови и продолжала неистово пульсировать, испуская потоки багровой жидкости. Она попыталась дотянуться рукой до места перелома, всхлипнула и закричала от боли. Усилием воли девушка перевернулась на спину, чтобы увидеть того, кто стоял там рядом и просто смотрел. Но все, что она успела разглядеть – это туманная улыбка и сжатый кулак. Все-таки – человек.

В ту же секунду, раздираемую болью и ужасом того, что должно было ее настигнуть, девушка проснулась. Ее грудная клетка надувалась, словно большой шар и так же резко выпускала пряный воздух комнаты. Она с облегчением уставилась в родные звезды на потолке.

В наглухо зашторенной комнате истошно зазвенел будильник. Хрупкая девушка, свернувшаяся в комочек на своей постели, резко открыла глаза. Белки исполосовало красными венами, выдававшими ее усталость. Она старательно потерла веки руками и лениво потянулась за телефоном на белой тумбочке. Звук перестал отбиваться от четырех стен гулким эхом, и девушка, хмуря брови, взглянула на себя через экран мобильного. Она вытаращила глаза, словно маленькие планеты, увидев спутанные в клубки волосы и опухшее лицо.

– Пора бы разобраться с этим, – твердо заявила девушка и начала вычесывать колтуны расческой, усевшись перед зеркалом. Ее русые волосы спадали тонкой струей до плеч, глаза отражали цвет асфальта после дождя, а нижняя губа пухло выделялась на фоне верхней. Звали девушку – Аббигейл Смитт. Так прозвал ее отец, Джером, которого она не видела уже десять лет.

Он был статным брюнетом с острыми как бритва усами, говорившим о нем, как о человеке резком и до боли упрямом. Джером обеспечивал всю семью и всякий раз, сидя за вечерней кружечкой пива, мужчина не упускал возможности нахваливать свою значимость. Он поглаживал скользкие усы, а мама, подавая горячий ужин, сладко улыбалась на одну сторону. Она подмигивала дочке, чтобы та сделала то же самое, но Аббигейл не собиралась потакать мужчине. Даже в свои неполные шесть лет. Маленькая девочка набивала рот едой и пропускала мимо ушей все разговоры родителей.

Так продолжалось каждый вечер на протяжении семи лет. Они дожидались Джерома с судна, садились за стол и выслушивали байки о том, как сложна работа рыбака. Его жена всегда покорно мотала головой и утешала главу очага, подливая ему еще немного пива. Но в один из ноябрьских дней, обожаемый семьей мужчина, собрал свой кожаный саквояж и скрылся за дверью навсегда. Мать не проронила ни слезинки, только намывала до скрипа старый бабушкин сервиз и объясняла шестилетней дочери, что папа ушел к зубастой лошади.

Только сейчас девушка поняла значение этих слов. Тогда же, маленькая Аббигейл фантазировала, что отец скачет по пустыне, словно ковбой из старого доброго вестерна. «Какой же нужно было быть глупой?» – думала она всякий раз, вспоминая о папе. Аббигейл тщательно рассмотрела себя в зеркале, выискивая каждую родинку, схожую на те, что были у Джерома под правым глазом. Но бледные пальцы скользнули по гладкой коже лица к шее с коричнево-пурпурным родимым пятном. Она прикрыла его русыми локонами и скривилась.

«Как я могла не замечать, что у нас ничего общего? Ах, точно… У меня такие же длинные пальцы. Мало ли людей в мире, у которых тоже длинные пальцы?» – подумала девушка и зажмурила глаза так, чтобы поддаться искушению взглянуть в зеркало еще раз.

Через пять минут в дверь постучали. Да так громко, что Аббигейл всю затрусило, как от столкновения с оголенными проводами. В проходе появилась стройная темноволосая женщина с железным подносом, на котором красовались белая кружка с кофе, и парочка сэндвичей с ветчиной. По грации походки и осанке совершенно точно можно было сказать – балерина. Она, гордо вытянув длинную шею, поставила поднос на стол перед кроватью и мигом, без единого слова, скрылась за дверью.