Мне было приятно, что она делает, но я торопился. Случайный секс, конечно, хорошо, но моя голова была занята мыслями о скором переезде. Я поднял девушку, разорвал упаковку презерватива и с легким стоном девушки, вошел в нее. Когда я подошел к кульминации сей сцены, в холле зазвонил телефон, что предвещал о машине, которая ждала внизу перед кафе, где я отработал свой неожиданный последний день. У меня впереди были целых два дня, но я решил, что хочу немного развлечься перед отъездом. Я не понял, получила ли девушка какое-то удовольствие от этого забега, но это уже не волновало меня так сильно. Быстро оделся и вышел к машине, где меня ждал полный салон с моими уже бывшими коллегами. Разряженный и удовлетворенный я не смог нарадоваться не только от случайного секса, а также от выражения лиц, которых я вижу в последний раз.

___________

– Далеко едешь? – неожиданный голос внизу напугал меня, что я уронил книгу со второй полки купе, где лежал. И книга полетела вниз.

– Простите, я случайно, – сказал я, когда мне подняли книгу и передали. – Я был в своих мыслях.

– Ничего страшного. Далеко едешь, говорю?

– В Москву.

– Учишься там? – спросил мужчина, который казался лет 40-45.

– Нет, еду жить, – коротко отрезал я, потому что не люблю, когда со мной разговаривают незнакомые люди.

– Да, это хорошо. Я тоже еду на вахту. Только не в Москву, а в Самару. Да, в Москве красиво, – задумчиво и мечтательно сказал он, – Откуда едешь? – задал он вопрос, пока я старательно молчал и пытался не привлекать внимание в свою сторону, т.к. я не был предрасположен к общению, когда у меня в голове проходил прощальный ужин со старыми воспоминаниями.

– Еду с Астаны, – сказал я и взялся за книгу, будто занят чтением. Внутренний тик, который считал молчание перед очередным вопросом от незнакомого мне человека, нервировал меня еще сильнее, чем я мог ожидать. Ощущение сравнимо с тем, как ты ждешь промежутка между завтраком и обедом, чтобы, не отвлекаясь на что-то еще, сделать свои дела.

– О, с одной столицы в другую. Хорошо. Хорошо. Ладно, читай. Не буду мешать, – сказал незнакомый сосед, и через мгновение отключился.

Я хотел было порадоваться тишине, но беззвучным щелчком включился храп, как сигнализация, которая охраняет его сон. Я не выдержал и вышел на тамбур, чтобы покурить. С каждой затяжкой мои мысли тяжелели и становились все мрачнее. Но, почему? Отчего я так загрустил? Потом начался поток образов, которые менялись новыми, обрывки разговоров, прочитанные сообщение, недосказанные фразы и нескончаемые слова извинения. Последнее были впустую, так как эти извинения принесли ничего, кроме недосказанности и неискренних переживаний о разлуке.

Я не боялся внешних перемен. Хотя стоило. Но я боялся внутренних перемен. Я боялся, что стану еще сильнее закрытым, что стану больше замкнутым, что потеряю связь с друзьями, которых оставил позади. Все-таки я сгонял такие мысли из своей головы и стоял на своем. Мое решение правильное. Я все делаю правильно.

«И надо мной звезда горит,

Но тускло светится в тумане,

И мне широкий путь лежит,

Но он заросший весь в бурьяне.

И мне весь свет улыбки шлет,

Но только полные презренья,

И мне судьба привет несет,

Но слезы вместо утешенья».

__________

– Мама. Папа, – обратился я к родителям, которые встретили меня после долгих лет отсутствие. Мне было страшно. Руки тряслись и ладони вспотели, так как я так долго не появлялся дома. Теперь приехал, чтобы сказать, что снова уезжаю.

– Я приехал, чтобы проведать вас и заодно сказать, что через неделю уезжаю в Москву, – сказал я, когда мы всей семьей кушали за столом.

Папа качал головой, но не сказал ничего. Мама тоже молчала. В этом молчании было сказано все. До мелочей. Всеми внутренностями я чувствовал, как родители тихо противились моему очередному отъезду. Мы постарались все обговорить, и в конце пришли к тому, что я всегда буду на связи. Я долго думал, пока ехал домой, как сказать родителям, и как они отреагируют на такую новость. Но, я был уверен, что все пройдет очень даже хорошо, т.к. билет был уже куплен, с работой решено, временное жилье есть и чемодан собран. (Боже, какой же огромный чемодан.) В день отъезда, мы с мамой сидели и смотрели какой-то концерт по телевизору. Напряжение росла, и комната стала уменьшаться, тогда и произошло.

– Я же буду скучать! – заплакала мама, которая не могла до конца свыкнуться, что ее сын уже вырос и уезжает куда-то далеко. Дальше, чем одной страны. Мое сердце сжалось, и я был готов отказаться от идеи переезда, но во время осёкся. Тогда-то я впервые увидел маму, которая плакала. Возможно, подействовал отсутствие отца. Но, она старалась быстро взять себя в руки. Мы сидели пару минут в молчании, где был слышен только всхлипывание мамы.

Это был первый приезд после двух лет отсутствий в родном доме. У меня не простые отношения с родителями, поэтому стараюсь меньше проявлять свои чувства, и вообще свое присутствие. Я не хотел признавать это, но сейчас осознаю всю серьезность. За все время, что я жил в Астане, я понял, что родители стали для меня своего рода лайогениками. Людьми, которых я очень люблю на расстоянии, но когда они рядом, не могу чувствовать какие-либо теплые чувства по отношению к ним. И это не только с ними, но и с людьми, которых я любил. Как бы я не пытался побороть это чувство, я не смог. Было дело, я спросил у подруги, нет ли среди ее знакомых, которые готовы помочь мне с этим, но она только фыркнула и сказала, чтобы я сам определился, чего я хочу. Возможно, с того момента, внутри меня что-то дёрнуло и переключился, возможно, и выключился, но мозг вместе все еще чувствующими органами отторг ее из моего сердца. Мне стало обидно. Когда я попросил о помощи, и мне отказали.

___________

Чем дальше отъезжали, тем и красочнее становилась природа. На улице было начало октября, а летнее солнце никак не мог проститься. Переход длиною в одни сутки был похож на очищение. Будто я переходил через реку с одной стороны на другую, где я выйду чистым и другим. Двери грохотали, когда кто-то заходил или выходил то ли на тамбур, то ли в туалет. Летняя жара в осеннюю погоду проходил сквозь стены вагона и вперемешку с прохладным воздухом кондиционера создавал воздушный коллапс.

Российская природа оказывала мне успокаивающее действия. Зеленые луга, которые тянулись вдоль рельсов, где постукивая, плыл наш поезд. Речки, журчание которых были слышны даже под постукиванием монотонных колес железного коня. И старые избушки, которые вглядывались из густого травяного покрова. Даже в вагоне поезда воздух становился чище, прохладнее, и в нем чувствовался запах свежескошенных трав, аромат полевых цветов и жужжание танцующих жучков. Об этом написал Есенин:

«Край ты мой заброшенный,

Край ты мой, пустырь,

Сенокос некошеный,

Лес да монастырь.

Избы забоченились,

А и всех-то пять.

Крыши их запенились

В заревую гать».

___________

– Спасибо, что пришла, – сказал я, когда пришла та самая, с которой в декабре прошлого года мы заключили пари. Мы сидели в одном из столичных столовых, когда в меня вселился очень в себе уверенный молодой человек и предложил ей пари. Она заключалось в том, что в течение двух лет, если мы останемся свободными, то должны заключить брак. Мы оба понимали несерьезность этого момента, но что-то внутри говорил, что в этом что-то есть. Время покажет.

Она вышла из такси и направилась в мою сторону. Я стоял на парковке. На спине рюкзак, заполненный плотно, и так же заполненных два чемодана. Я не мог двигаться, поэтому ждал ее на парковке.

– Да, не за что. Я буду скучать. Не пропадай, – сказала она, и крепко обняла меня, когда мы вышли на перрон и стояли перед входом в мой вагон. Проводник проверил мои документы и посмотрел на нас. Сперва на меня, потом на нее. Будто оценил наши отношения по десятибалльной шкале. Потом он отвел свои глаза. Наверное, подумал, не, быть этого не может.