Дворец старшего мужа, перестроенный из старого южного дворца правителей Байонны, был небольшим, но уютным. Двухэтажное полуразвалившееся строение с длинными вереницами колоннад вокруг зарослей заброшенных внутренних садов за два с лишним года было превращено в новый, сияющий белёными стенами трехэтажный комплекс. Комнаты внутри — украшены разноцветными росписями бытовых сцен или витиеватым рисунком из листьев и цветов. Окна закрывали узорчатые деревянные ставни, хранящие прохладу, выложенных мозаиками полов. Под тенью портиков зажурчали фонтаны, напитывая живительной влагой землю взращенных заново садов и цветников.
Ингвар, одетый в простую и просторную, принятую у здешних жителей, одежду — длинную полотняную рубаху и подвязанный широким поясом, но без рукавов, кафтан, вышел встречать своего неожиданного, но очень долгожданного гостя, немилосердно подставившись под палящее летнее солнце. Альваро прибыл верхом, в сопровождении четырёх этаров, которые сразу же предпочли исчезнуть и заняться привезённым багажом в тёмных коридорах дворца, повинуясь приказу младшего мужа.
В большом зале для приёма гостей слуги расстелили тканые ковры с коротким ворсом, покрытые красно-зелёным ромбовидным узором, расставили низкие диваны, отгораживая ими с трёх сторон маленькие столы, принесли мягкие подушки. Для угощения поставили большие блюда с фруктами, душистое вино в узкогорлых кувшинах, холодный освежающий щербет с лимоном и мятой.
Альваро расстегнул пряжки на сандалиях и небрежным движением скинул обувь на пол, откинулся полулёжа на подушки дивана, подобрав ноги под себя. В его движениях скользила мягкость и неторопливость сытого и довольного жизнью кота. Младший муж изменился: щеки утратили юношескую округлость, мышцы рук налились силой, сдерживаемой лишь тонкими извивами золотых наплечных браслетов, хорошо заметных на бронзовом цвете загорелой кожи через вырезы ткани тонкой туники глубокого небесного цвета. На пальцах появилось больше колец — массивных, с крупными камнями, обрамлёнными россыпью мелких алмазных кристалликов. На правой лодыжке ноги, что была вытянута вперёд, и не скрывалась под расшитым золотой нитью подолом одеяния, тоже красовался, блестящий камнями браслет. Длинные волосы на висках были заплетены в тонкие косички, украшенные мелкими голубоватыми камнями и сходились на затылке, убранные в хвост, закреплённый тонкой кожаной лентой.
Младший муж, которого Ингвар не видел больше года, и лишь получал о нём подробные известия от этаров из дворца Энсины, стал всё более незнакомым, приобретая новые черты взросления и отпечатки сладкой и спокойной жизни, что он в одиночестве, без старшего мужа, вёл в столице.
— Ты пропустил целых два праздника… — напомнил ему Ингвар, присаживаясь рядом с наполненным вином кубком.
Альваро бросил на него краткий настороженный взгляд из-под полуопущенных густых ресниц и потянулся к низкому столу, украшенному майоликой, чтобы взять спелый, сочащийся яркой краской, персик и поднести его к губам, ощутив его тёплую, душистую и не тронутую укусом бархатную кожицу. Он по-прежнему, чувствуя за собой вину, предпочитал соблазнять и позой, и действием, чем прикрываться словами. Ингвар отпил глоток сладкого янтарного вина, привезенного младшим мужем в подарок из столицы, продолжая пытливо изучать Альваро.
Управление государством сейчас всецело легло на плечи графа де Энсина и не вызывало нареканий: налоги в казну Эдвина выплачивались и армия, которую сейчас содержал Ингвар на южной границе, снабжалась по чёткому плану. Но большего младший муж не давал, предпочитая уходить от ответов на прямые вопросы: будут ли южане участвовать в строительстве флота, когда начнут вести свою часть дороги на север, собрано ли пополнение в отряд южан для северной армии короля? По причине дальности расстояний письма задерживались: Ингвару становилось непонятным — общается ли Альваро напрямую с Эдвином о делах Байонны или ждёт, когда старший муж получит письмо друга и сам напишет в столицу к графу.
Наконец, Альваро отнял руку с персиком ото рта, так и не вкусив:
— Путь слишком долгий… — проронил он пространно, будто намекая старшему мужу, что не может надолго отрываться от государственных дел.
— А в этот раз этары настояли? — губы Ингвара расцвели насмешкой. — Руки жрецов устали полировать твоё копьё?
Альваро чуть покраснел, переваривая эту откровенность, будто он отвык от прямоты старшего мужа, даже скрытой под тенью изысканной метафоры, на которую тот был способен:
— Я не хотел тебе мешать. В прошлый раз ты так вдохновенно восторгался своей новой пассией и ждал появления первенца, что нам было не до личных разговоров. Теперь, по слухам, у тебя их трое, и красивые женщины специально едут из разных земель подышать приграничным воздухом вместе с герцогом Байонны, — он замолчал на миг, глубоко вздохнув, и продолжил как-то устало. — Ингвар, что еще ты хочешь? Твоя мечта исполнена, — Альваро повел руками в стороны и заставил себя улыбнуться. — Это твой дом, твои женщины, твои дети… В чём ты хочешь меня упрекнуть?
Ингвар с нежностью погладил его по колену, сминая лёгкую ткань. Упрекнуть, действительно, было не в чем, кроме как… в чувствах:
— А твоя мечта, Альваро? Говорят, ты тоже времени не теряешь, и ночи проводишь не в одиночестве, хотя убеждал, что тебе нельзя. И юные, и зрелые…
Граф де Энсина, переменил позу ускользая от прикосновений старшего мужа, но не смутился от услышанного:
— Я не скрываю свои связи с мужчинами. Этары, что горное эхо — стоит мелкому камню упасть, они уже разнесут до дальней границы грохот камнепада. Это не то, что ты думаешь… — Альваро надолго замкнул уста, оставляя старшего мужа в недоумении и принялся усиленно разглядывать плод, что продолжал держать в руках.
Ингвар протянул руку и забрал персик, сжав неловко, так, что сок брызнул на тунику Альваро, оставляя оранжево-коричневое пятно с расплывающимися краями.
— Ой! Красоту попортил! — игривым тоном голоса промолвил Ингвар, пытаясь загладить неловкость и не обращая внимания на испепеляющий взгляд младшего мужа, его обидчиво поджатые губы. — Не беспокойся, отстираем. Так, что ты там говорил про маленький камешек? — герцог продолжил ковырять болезненную тему. — Судя по намёкам этаров, я бы из таких камешков смог бы построить… ну, не дом… но, на курятник бы хватило.
Однако Альваро успел взять себя в руки, поэтому ответил в том же тоне:
— Судя по сообщениям этаров, из твоих камешков я бы уже выстроил дворец!
— Но я же активный мужчина…
— Я тоже, муж мой! — с вызовом заявил Альваро. — Это только перед тобой мне по традиции положено прогибаться. Почему я должен быть обделён в другом, а?
Ингвар задумчиво потер слегка отвалившуюся челюсть. Своими словами Альваро только рушил установившееся внутри разума восприятие о себе как о не совсем женщине, но с которой можно переспать, наплевав на отсутствие груди. Ему как-то стало совсем не по себе, когда Ингвар представил, что завтра придётся посетить храм и подтвердить «божественный» статус правящей пары:
— Ты зачем мне сейчас всё это говоришь? — на старшего мужа накатила злость. — А где же твоё «солнце не встанет»? Или ты у себя в столице настолько властью напился, что и муж тебе уже не нужен?
— А тебе? — вскинулся Альваро в тон ему. — Я тебе зачем нужен? Неужели тосковал? Ни разу мне не написал! За год!
— А этары на что? Я не писатель, я даже не читатель. Люблю, когда кто-то мне сам прочтёт. На ночь. И девочек моих повеселит, — Ингвар нарывался, и младший муж не дал себя долго упрашивать. По скуле весьма ощутимо «прилетело», выбивая весь разум из головы.
Они боролись недолго, хотя Альваро и не уступал в силе, но старшему мужу удалось подмять его под себя и обездвижить, заломив руку за спину.
— Чего ты добиваешься, Альваро? — Ингвар жарким дыханием полыхнул в затылок младшего мужа. Кожа на сочленении его плеча с шеей обнажилась: драгоценная фибула на тунике не выдержала их напряженной борьбы и отлетела в сторону. Старший муж невольно сомкнул зубы, зажимая младшего сзади, словно кот, пригнувший к земле течную кошку.
