Анастасия Маскевич

Анастасия

Посвящается моему дедушке Mаскевич Л. Т.

С 1936 года польская часть моей семьи живет в селе Kаменка (бывший трудпоселок №10) Aстраханского района (бывшего Новочеркасского) в Казахстане. Хотя предки мои по отцовской линии только этнические поляки, фактически они проживали на территории современной Житомирской области на Украине. Раньше каменка считалась просто одной из точек для спецпоселенцев, где оказались немцы и поляки, по принятому на совете народных комиссаров СССР от 28 апреля 1936 года «о выселении из УССР и хозяйственном устройстве в карагандинской области казахской АССР 15000 польских и немецких хозяйств» как политически «неблагонадежных». Люди, оказавшись в сложных условиях, не опустили руки, смогли создать для себя и своих семей развитый колхоз; конечно, не без помощи добродушных соседей – местного населения. Мне всегда была интересна история, в том числе и история моей семьи. И знаете, микроистория отдельной личности порой оказывается не менее интересной, чем история глобальных событий. Точно мне известно, что все мои предки были простыми крестьянами. Но фамилия, заканчивающаяся на -евич, -ович, относится к представителям шляхты, как гласят источники, то есть представителям польского дворянства. Этому факту у нас есть свое объяснение. Семейная легенда гласит: ключница Анастасия родила прадеда Томаша (Тимофея) от сына пана Маскевича польского помещика Яна (по-русски Ивана). Но Настасью выдали замуж за Апполинария Ясинского. С ним и семьями четырех уже взрослых сыновей ее депортировали в Казахстан, как и тысячи других поляков, подвергшихся депортации в период сталинских репрессий 30-х годов. Все это и многое другое я не раз слышала от моего деда. Тимофей приходится ему отцом, и он самый младший ребенок в семье, рожденный уже здесь в Казахстане. Ему эту историю тоже рассказывали много раз, но у него, как и у меня, всегда было еще много вопросов. И мы решили разузнать об этой истории побольше. Сейчас дедушка редко выбирается за пределы родного дома, но этим летом мы решили сходить на кладбище. Оно уже достаточно разросшееся, некоторые захоронения «старой части» этого кладбища просели. Некоторые из них вросли в огромные стволы крепких деревьев. С детства деду запомнилось, что отец его, Тимофей, обносил одну из могилок низеньким деревянным заборчиком. Мы полчаса петляли среди всего, пугая ворон, которые отвыкли от людского общества. Мы забрели в самые дебри, прежде чем я увидела, как деда остановился перед той самой могилкой. Посеревший деревянный крест, такое же ограждение (удивительно, что они до сих пор уцелели), а в середине алюминиевая табличка без фотографии, на которой синей краской печатными буквами выведено «ЯСИНСКАЯ НАСТАСЯ (1892–1963)».

Первым делом, я расспросила всех братьев и сестер дедушки, он ведь мог что-то упустить. Ни о дневнике, ни о записках я и мечтать не могла, Настася, как и ее дети, так и не научилась ни читать, ни писать до конца жизни, – они были обычными крестьянами. Существовала лишь одна фотография, где изображено собрание мужчин, среди которых был сам пан Ян Маскевич. Также в моем распоряжении были материалы по истории Малороссии. И вот, однажды, когда я отдыхала у деда и бабушки в деревне, мне крупно повезло. Было воскресенье, в этот день в костеле служится месса, так как большинство населения – католики. Костел представляет собой снаружи обычный дом, обустроенный после крушения советской власти местным населением. Приезжает ксендз из столицы и служит мессу. Так вот, в этот день присутствовала одна из старейших жительниц села Прасевич Янина, которой уже было 89 лет. Добрая старушка, активная для своих лет. Они с бабушкой заболтались после службы, когда мы провожали ее домой. И бабушка упомянула, что я собираю информацию о прапрабабушке. Она загадочно улыбнулась и пригласила нас на чай. Ее дом был в двух улицах от нашего, и жила баб Яна со своей дочкой. Она усадила нас и объявила, что ее мама с моей прапрабабушкой были хорошими подружками. И она кое-что знает, потому что как-то во время бурной молодости Яна сильно влюбилась в одного парня, а мать не доверяла ему и рассказала ей историю Настаси, чтобы предостеречь и защитить. Янина и поведала нам события, случившиеся весной 1908 года.

«Любовь по самой своей сути – демократка, она смеется над вашими надуманными теориями о социальном неравенстве»

М. Рид «Всадник без головы»

– Эй, ну чего ты замечталась? Иди скорей, открой мне сундук, – крикнула панова жена Берта своей ключнице, на ее лбу появилась глубокая складка, а затем она резко развернулась, указывая пальцем на большой прямоугольный красный ящик с крышкой на медных петлях.

– Извините, пани, – быстро выговорила Настася на родном суржике¹, перебирая связку заржавевших ключей в поисках нужного. Настасей ее ласково называла бабушка, при рождении же ее нарекли Анастасией, но родителям больно понравилось бабушкино прозвище, так с тех пор и закрепилось. Она совсем недавно стала домоправительницей в доме пана Маскевича. Настася была довольна хороша собой и юна, ей было только 16. Но её мать рано умерла, и ей пришлось принять все обязанности на себя. В этом доме она родилась, поэтому и пановья семья не стала выгонять её, а вместо этого наняла в служанки и даже назначила небольшое жалование в 50 рублей в год. Ей доверяли, потому что она росла искренним и добрым ребёнком. К тому же, Настася знала весь дом вдоль и поперёк: они с маленьким паном Яном часто играли вместе в догонялки, прятки или салки.

– Неси это блюдо в кухарню, – повелела Берта. Настася знала, что намечается какой-то званный ужин, и побежала скорей разузнать об этом у кухарки.

На кухне парило, все были заняты делом – готовились к обеду. Кухарка, ее звали Марыней, была женщиной степенной с сильными плечами и добрым лицом. Она очень любила Настасю, часто заменяла ей мать: расспрашивала ее о делах, давала советы, а иногда даже запрещала идти гулять поздними прохладными вечерами. Она очень любила поболтать. Марыня слышала от конюха, который слышал от кучера, который подвозил будущего гостя пана, что семья Пилсудских приглашена на день вознесения господня. Пока она тараторила, Настася призадумалась, где она уже слышала эту фамилию. Но не успела она вспомнить, как Марыня спросила ее:

– Ты ведь помнишь этих Пилсудских, которые в Барановке соседней живут? О, подай-ка мне скалку.

– Не совсем, – отводя глаза в поисках скалки, ответила ключница.

– Да ты что ж, – возмутилась кухарка. – а, да ты мала совсем была. приезжали они со своей дочкой, миленька такая, шо глаз не отвести. Пан наш с Пулсудским давно знаком, соседями были. Они тогда наклюкались и все обещались женить деток своих. – закончила Марыня и рассмеялась, вспоминая тот веселый вечер, когда она была помоложе.

– Да, наверно, слишком мала, не помню, – резко ответила Настася и вышла из кухни. Ей почему-то захотелось повидать Яна, и она направилась в его покои, чтобы немного прибраться.

В обязанности матери Настаси входило и приглядывать за маленьким Яном. Когда мальчик подрос, для него наняли домашнего учителя. Часто и наша маленькая ключница слушала уроки у этого учителя, потому что крутилась рядом. Так она научилась и петь, и танцевать у учителей ее друга. Они уже не были так близки, как в детстве, все изменилось. А Ян рос очень добрым и красивым мальчиком, играя с Настасей, он познакомился и с другими детьми Разумовки. Никогда он не задирал носа, хоть и почти все его друзья были детьми крестьян и ремесленников. За это некоторые его любили и, в общем-то, не задирали, а некоторые просто боялись, как панского сына. В 12 лет Яна отправили в Житомирскую польскую гимназию, где он проучился целых шесть лет. Совсем недавно, после своего восемнадцатого дня рождения, он вернулся домой. Целыми днями он продолжал читать, навещать старых друзей, охотиться, рыбачить, часто посещал гуляния молодежи, но большую часть времени – спал. В общем, вел обычную светскую жизнь молодого человека в провинции.