Тяжелое и потное тело мачехи уже нависало над ней. Но тут раздался резкий стук в дверь. Света, словно спасаясь, даже не задав дежурного вопроса «Кто там?», сразу открыла. На пороге стоял Павел, держа в руке блокнот:

— Ваша фамилия?

— Коробейникова, — растерянно ответила девушка.

— Светлана, правильно?

— Да.

— Вы прошли первый тур конкурса на замещение вакантной должности секретаря-референта фирмы «Промэлектрикинтернэшл». Возьмите с собой паспорт и документ об образовании, вас ждут на собеседование, машина внизу, — быстро и уверенно сказал Павел.

Мачеха недоуменно взглянула на Свету, потом на хорошо одетого молодого мужчину и направилась к окну, чтобы проверить, там ли машина. Света быстро достала из кармана шубы деньги и протянула Павлу:

— Подождите меня, пожалуйста, в машине, я мигом.

Павел вышел. Светлана сняла шубу и юркнула в ванную комнату. Она знала, что мачеха сейчас роется в ее карманах, и усмехнулась. Принимать ванну сейчас нет времени, но она успеет принять душ и переодеться. У нее есть хороший костюм, в котором она сдавала экзамены, импортные ботиночки без меха, не слишком старые и из натуральной кожи. А куда, интересно, он ее повезет? Впрочем, неважно куда, а главное — отсюда!

Пока она одевалась и в спешке кидала документы и кое-какую одежду в свою единственную, видавшую виды сумочку, мачеха подозрительно смотрела на нее.

— Зарплата в валюте будет? — как бы между прочим поинтересовалась она.

— Нет, по курсу, — быстро сориентировалась Света.

— Сколько?

— Меня еще не приняли.

— Все равно должна будешь отдавать в семью.

— Посмотрим, — бросила Света и захлопнула дверь.

Стук закрываемой двери гулом отозвался в ее груди, она почувствовала горячий ком в горле, сердце бешено забилось, а колени чуть не подкосились. Чтобы не упасть, она прислонилась к грязной стене подъезда, где еще, наверное, до нашей эры было нацарапано самое распространенное короткое слово. «Я сюда больше не вернусь», — подумала она, усилием воли заставляя двигаться ставшие как будто чужими ноги. Она поправила ремешок сумочки на плече и, глубоко вздохнув, поспешила вниз.

Павел сидел в машине. Что заставляло его помогать этой нелепой девчонке, он и сам не понимал. Она напоминала ему маленького, затравленного щенка. Захотелось вдруг отогреть и накормить. Увидев грязный подъезд, обшарпанную дверь и услыхав хриплый женский голос, он понял, что у девчонки совсем не сладкая жизнь и что вряд ли она сегодня сможет отдохнуть дома после своей изнуряющей работы. Неужели ему трудно устроить маленький праздник для этой девчушки! К тому же мать давно просила познакомить ее с «его девушкой». Интересно, как она отреагирует, увидев эту простушку?!

Девушка открыла дверь машины и села на заднее сиденье, прервав его размышления. Она расстегнула шубу, как будто ей было жарко, втайне стесняясь давно свалявшегося и потемневшего от времени искусственного меха, но, заметив дырку в подкладке, опять запахнула полы. Стараясь казаться веселой, она спросила:

— Это правда?

— Что?

— Насчет собеседования?

— Ах да… Конечно, нет. Но ведь нужно было как-то тебя выручать, — ответил он и протянул ей деньги. — Возвращаю в целости и сохранности.

— Спасибо, — ответила Светлана. — Здесь вся выручка, а моя мачеха — больная женщина.

— Что, клептоманка?

— Хуже… — Светлана вздохнула с горечью. — Алкоголичка. Когда она работала, так еще не так пила, а сейчас ужас какой-то… Но я не хочу об этом.

— А работа твоя тебе нравится? — чтобы сменить тему, спросил Павел.

Светлана возмущенно взглянула на него: уж не издевается ли он?

Павел смотрел на дорогу. На его лице не было усмешки.

— Конечно, нет, — ответила Светлана. — Что в ней хорошего? Целый день на улице, да и утомительна она своей примитивностью.

— Ты не беспокойся, мы поможем тебе найти работу. — Он пристально посмотрел на свою случайную знакомую и спросил: — Ты совершеннолетняя?

— Профессия интердевочки меня не привлекает, — выпалила Светлана.

Павел, усмехнувшись, оглядел с ног до головы ее щуплую фигурку, скользнул взглядом по растрепанным, чуть влажным, плохо подстриженным волосам и ненадолго задержался на лице — оно было очень худым и бледным. На тонком прямом носике восседали очки в тяжелой, громоздкой оправе.

— Я думаю, у тебя мало для этого данных, — сказал Павел.

Светлана от таких слов вспыхнула. Когда-то мама, любуясь ею, называла ее фарфоровой Златовлаской. Но мама умерла вот уже шесть лет как, и с тех пор она не слышала ни от кого таких ласковых слов.

— Да ты не обижайся, — стараясь загладить невольно причиненную обиду, быстро заговорил Павел. — Ты очень мила, но в тебе нет того, что нравится мужикам. Ты больше ребенок, чем женщина. Так все же сколько тебе лет?

— Двадцать, скоро будет двадцать один.

— Вот это да! — искренне удивился он. — Я бы дал не больше семнадцати.

— А куда мы едем? — спохватилась Света.

— К моей матери. Она давно хочет познакомиться с «моей девушкой». Так что ты как раз кстати.

— А как же твоя настоящая подруга, как потом ты ее представишь?

— У меня они так часто меняются, что я не успеваю никого из них с ней познакомить.

Машина остановилась у большого каменного здания в стиле «сталинский ампир».

Они вошли в холл с широкой лестницей.

— Здравствуйте, Клара Владимировна, как ваше здоровье? — вежливо спросил Павел пожилую женщину с вязаньем в руках, сидящую в комнатке рядом с лестницей.

— Здравствуй, Пашенька. Да ничего, не жалуюсь, вот только к непогоде суставы ломит, да поясница постоянно о себе знать дает.

Пока женщина говорила, ее глаза жадно осматривали Светлану; она с удивлением отмечала про себя, насколько не соответствует бедно одетая спутница элегантному парню. Она неодобрительно покачала головой. Не дожидаясь расспросов, Павел пошел по направлению к лифту. Через несколько неловких минут, проведенных в принужденной близости, они уже стояли перед высокой, статной и все еще красивой женщиной, которая ждала их в проеме распахнутой двери.

— Проходите, проходите, я очень рада, — улыбаясь, проговорила она, хотя взгляд выражал скорее удивление, чем восторг. Светлана заметила краем глаза, как женщина приподняла бровь, безмолвно спрашивая сына: «Кто это?»

— Мама, это — Светлана, а это — Майя Станиславовна, — коротко представил их друг другу Павел.

— Паша, ты помоги Светлане раздеться, найди тапочки, а я на кухню — мне нужно заправить салат. Вы как раз вовремя, у меня почти все готово. — Одарив девушку вежливой улыбкой, хозяйка заторопилась на кухню.

Света робко огляделась вокруг. Прихожая была просторной и казалась уютной, почти как жилая комната. Вся верхняя одежда находилась во встроенных шкафах, обувь — в галошницах. У стены напротив входа стояло старинное трюмо темного дерева, рядом — огромная напольная ваза с сухими цветами. Но что более всего потрясло девушку — огромные, от пола до потолка, стеллажи с книгами и журналами.

Поймав ее взгляд, Павел, не дожидаясь вопроса, пояснил:

— Мой отец был учеником отца моей матери, то есть моего деда. Дед был профессором математики. Мой отец хоть и пренебрег научной карьерой, но был большим любителем философии, так что в этом доме собраны книги чуть ли не трех поколений. Так что не удивляйся, книги у нас везде: в гостиной, в спальне, в кладовых и даже в прихожей.

— Ну проходите, проходите, не задерживайтесь — все готово, — донесся из глубины квартиры голос Майи Станиславовны.

Света быстро сняла с себя шубу, ботиночки и внезапно остановилась, будто споткнувшись, увидев свое отражение в зеркале. Мелькнула мысль: «Что я здесь делаю? Я совершенно лишняя», — но из комнаты веяло теплом и чем-то давно забытым, но удивительно вкусным. Голова закружилась. Действительно, она очень голодна. Кроме куска черного хлеба, посыпанного сахаром, она сегодня ничего не ела. На работу она брала с собой термос сладкого, крепкого чаю, тем и спасалась от голода и холода.