Руководитель проекта О. Фитисова

Арт-директор Л. Беншуша

Корректор И. Астапкина

Компьютерная верстка Д. Беляков

© Хаим Соколин, 2015

© ООО «Интеллектуальная Литература», 2015

Все права защищены. Произведение предназначено исключительно для частного использования. Никакая часть электронного экземпляра данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для публичного или коллективного использования без письменного разрешения владельца авторских прав. За нарушение авторских прав законодательством предусмотрена выплата компенсации правообладателя в размере до 5 млн. рублей (ст. 49 ЗОАП), а также уголовная ответственность в виде лишения свободы на срок до 6 лет (ст. 146 УК РФ).

Остросюжетный роман «И сотворил Бог нефть…» – единственное в мировой литературе художественное произведение о поисках нефти, написанное профессиональным нефтеразведчиком. Его можно определить как «почти быль». Некоторые события и технические решения, кажущиеся невероятными, имели место на самом деле. Например, ключевой в романе метод прямого обнаружения нефти – не художественный вымысел, а действительное изобретение автора. И, наоборот, эпизоды и ситуации, которые выглядят вполне реальными, являются плодом воображения и игры.

Роман был выпущен в 2008 г. издательством «Вектор» (СПб.) под названием «Серая зона», распродан за три месяца и стал библиографической редкостью. Публикуемый текст существенно дополнен.

Автор, доктор геолого-минералогических наук, склонный к размышлениям и полноте, считает своим виртуальным мэтром античного классика Квинта Горация, раскрывшего с прямотой древнего римлянина секреты профессии и указавшего путь к литературному успеху:

Живет и пишет в Иерусалиме, терпеливо ожидая признания и славы. Пока же, следуя мэтру, он предваряет свое сочинение традиционным обращением древнеримских авторов: «Lectori benevolo salutem!», что означает «Привет благосклонному читателю!».

Было шесть утра. В низинах туман еще не рассеялся, и Алекс вел «лендровер» медленно, почти на ощупь. А на западе, слева от дороги, солнце уже освещало вершины Скалистых гор. В Канаде их называют «рокки». Там, где дорога выходила из лощины, тумана не было, и открывался завораживающий вид на далекие утесы. Раньше Алекс не упускал случая остановить машину, постоять несколько минут на обочине и как бы подзарядиться первозданной энергией, исходящей от этой могучей девственной природы. Но сейчас он не мог думать ни о чем, кроме дела, ради которого вот уже несколько месяцев торчал в маленьком сонном городке с красивым названием Вермиллион, затерявшемся среди озер и болот где-то на севере Альберты. Все это время по два-три раза в неделю, в любую погоду он мотался по той же самой дороге в необитаемый район, даже не имевший названия и обозначенный только координатами, на стыке трех провинций – Альберты, Британской Колумбии и Северо-Западных территорий. В центре района находились невысокие холмы Камерон. А к северо-западу от них простирались места, знакомые с детства по рассказам Джека Лондона. Слова «Маккензи», «Клондайк», «Юкон», «Форт Даусон», как отзвуки золотой лихорадки, стремительных обогащений и столь же быстрых разорений, не переставали и сейчас волновать его воображение. Параллели напрашивались сами собой. В такие минуты Алекс лишь иронически усмехался и гнал от себя эти навязчивые книжные сравнения.

«Лендровер» вынырнул из-за последнего поворота, и невдалеке показались ажурные очертания буровой вышки. В голове непроизвольно возникла мысль: «Ну вот, момент истины приближается». Алекс выругался: «Опять эти чертовы банальности». Он злился, когда вдруг лезли в голову или срывались с языка затертые слова. Но именно они почему-то всегда первыми приходили на ум. Надо же – «момент истины», как в плохом детективе. «Ладно, не будем придираться к словам, – примирительно подумал он, – скажем иначе: вот сейчас станет, наконец, ясно, кто есть кто, а кто есть никто». И хотя вероятность того, что они с Андреем могут оказаться «никем», была теперь очень мала, мысль об этом нет-нет да закрадывалась в сознание. «Все будет хорошо. Все должно быть хорошо». – Алекс привычно отогнал тревожные сомнения.

Он остановил машину рядом с фургоном геофизиков. Они были здесь с вечера и уже ждали его.

– Привет, Крис. Как дела? – обратился Алекс к старшему оператору Гибсону.

– Все идет нормально, док. Заканчиваем спуск.

Они понимали друг друга с полуслова. Речь шла о спуске в скважину кабеля со специальным зондом для регистрации электрических параметров горных пород. Через несколько минут Крис сообщил, что спуск закончен, зонд достиг забоя и спросил:

– Ну что, начнем записывать?

– Начинайте, – ответил Алекс.

– О’кей, начинаем. – Крис дал знак оператору лебедки, и тот перевел агрегат в режим подъема.

Кабель начал медленно наматываться на барабан, и с этого момента датчики зонда стали посылать непрерывные сигналы на приемное устройство. Кривые трех разных электрических параметров записывались одновременно. В совокупности они давали четкое представление о минеральном составе горной породы и о пластах, которые могут быть заполнены нефтью. Подъем зонда из скважины напоминает, при известном воображении, извлечение из земли моркови, на французском – каротаж (от carotte – морковь). Поэтому изобретатели метода братья Шлюмберже назвали его «каротаж» и ввели этот шутливый термин в профессиональный лексикон нефтеразведки. Американское название метода – логгинг.

Алекс не отрываясь смотрел на экран компьютера. Нижние триста метров показывали обычное чередование геологических пластов – известняков, глин, песчаников. Зонд продолжал медленно ползти вверх. Внезапно, на глубине двух тысяч метров, левая кривая дала резкий отрицательный пик и одновременно две другие – столь же резкий положительный. Они как бы оттолкнулись друг от друга. Это противостояние пиков, направленных в разные стороны, сохранялось на протяжении тридцати метров, а затем кривые снова сблизились и вернулись к прежней спокойной, маловыразительной форме. Алекс почувствовал, как кровь застучала в висках. За четверть века работы нефтяным геологом он пропустил через свои руки тысячи каротажных диаграмм. Но каждый раз, когда в новой скважине он обнаруживал этот характерный для нефтяного пласта «отпечаток пальцев» – комбинацию одной отрицательной и двух положительных аномалий, – его снова охватывало волнение, как и тогда, много лет назад, во время первой самостоятельной разведки на Северном Кавказе. А сейчас повод был особый, не сравнимый ни с каким другим за всю его прошлую карьеру. Это было нечто фантастическое, прорыв, в который трудно было поверить, но который все-таки стал реальностью и теперь может изменить всю технологию нефтяной разведки.