========== - 1 - ==========

Мне обратно больше нет хода:

В небе ветер тучи рвёт в клочья,

А звезда, откуда я родом,

Лишь безоблачной видна ночью.

Ночью скалится луна в море,

Бьётся оборотень в твой терем:

Это я стал по ночам, с горя,

Оборачиваться, вдруг, зверем.

Растопи печь, отпусти слуг,

Прикажи лечь у твоих ног.

А заснёт зверь, помолись вслух,

Да запри дверь, чтобы вошёл Бог…

Полнолуние, да дрожь в лапах;

Обернуться бы назад снова,

Но бегу опять на твой запах,

Хоть сто раз давал себе слово…

Может я и одержим бесом,

Да только ниточка тобой свита,

И кружится над моим лесом

Голубиная твоя свита.

Виктор Третьяков - «Оборотень».

Знал он, что серебра в Его доме больше, чем в княжьем дворце. Из металла драгоценного изготовлена даже длинная больше похожая на иглу серёжка, свисающая с левого уха. Она тоже орудие против нечисти.

Это охотника дом, и понимал волк это, но лапы всё равно неслышно двигались по траве, знакомым воротам навстречу.

Громкий лай с мешающей дичью в пасти, и когти скребутся по дереву. Слуги поднимают засов беспрекословно, пропуская любимую, как они считают, собаку хозяина. Волк едва слышно двигается дальше.

Носом дверь открывает и бежит на второй этаж. Он знает - «хозяин» дома.

В зубах заяц убитый – дичь жажду крови глушит, а больше и не надо, тем более зверь поймал одного из самых лучших лесных зайцев.

У самой главной, последней, преграды между ним и комнатой, лёг сероглазый, голову на лапы кладя и скуля тихо.

- Входи, - улыбка в голосе чувствуется.

Один из слуг дверь открыл и тут же лёгким взмахом руки отпущен был.

Теперь они один на один – охотник и оборотень. Оба давным-давно знакомы, у одного уже лёгкая седина на висках, у другого много лет перебита передняя лапа.

Волк кладёт добычу возле тихо тлеющего камина и садится у ног. Довольно жмурится, когда сильные пальцы путаться начинают в густой волчьей шерсти.

Оборотни живут долго, глупо считать, что они порождения женщины и волка, оборотень – это больше, чем человек, больше, чем зверь. Возможно, поэтому алчные люди хотят получить одежду из их меха, ожерелье из их клыков, нанимая охотников.

Этот охотник не стар – ему всего тридцать пять, седина же появилась из-за пережитых потрясений, а вот оборотню скоро перевалит за шестой десяток, однако шерсть всё равно искрится молодостью. Оборотни – загадка природы.

- Когда ты обернёшься? – звучит негромкий, привыкший повелевать, голос.

Редко встречаются охотники из боярских семей, так же редко, как и русые оборотни, но их случай именно такой. Кто бы знал, как повезло волку с цветом волос – его принимали за большую собаку и относились соответственно.

Зверь поднял морду и тихо гавкнул четыре раза, вновь подставляясь под ласкающую его руку.

- Значит, утром только… - охотник знал - не ошибся тот, оборотни чувствуют время власти госпожи своей. – Тогда пойдём, Ивор, времени ещё много, можно отправиться в лес на охоту.

«Пёс» склонил голову, будто спрашивая: «Зачем?», ведь на полу уже есть свежий жирный заяц. И тогда мужчина улыбнулся. Мягко, нежно, как улыбался лишь одному существу в мире этом.

- Пойдём, я просто хочу прогуляться.

Ивор послушно поднялся – раз Он так хочет, значит, они пойдут в лес. Только сегодня, даже если луна освещает большую часть леса, они ничего не поймают. Все мелкие зверьки успели почувствовать запах сильного, давно живущего в лесу, хищника.

Смотрел сероглазый, как мужчина точными привычными движениями достаёт нужные вещи: перчатки, револьвер… Когда-то это оружие было заряжено только серебрёными пулями.

- Пойдём, - чуть касаясь шерсти.

Они уже собираются уходить, как тот вспоминает что-то, с полки ошейник берёт и его вокруг шеи волка застёгивает.

- «Как собака, только цепи не хватает», - иронично подумал четверолапый, смотря на «хозяина».

Серебряная застёжка, как всегда во время их прогулок, немного душила.

- Не злись, - отгадал причину хмурости охотник. – Ты же знаешь, я лучше всё перепроверю.

Не последовало ответа, но знали оба, что так действительно нужно.

Они быстро ушли вглубь владений, провожаемые только ленивыми взглядами бодрствующих слуг. Те давно привыкли к такому зрелищу – широкоплечий мужчина с рыжими, как огонь, волосами и его светлогривый большой пёс.

Лес, как всегда в полнолуние, залит ласковым мягким светом Владычицы. Оберегает она подданных своих, охраняя от губительного мрака. Каждый лист, каждая травинка тянется к Повелительнице, впитывая в себя её дары. Эта ночь особенная. Не только для оборотня.

Оба двигались предельно осторожно – совместная охота по-прежнему оставалась для них одним из самых приятных способов провести время. И вот из норы показался осторожный заяц. Не настолько восхитительный как тот, что лежит в комнате у огня, но тоже хорош.

Рыжеволосый знаком показывает, что обойдёт слева. Ему не надо повторять, он и так знает, что был понят. Стальные глаза волка отмечают любую мелочь, но сейчас они слишком заняты, чтобы заметить другой, пристальный взгляд существа впереди него. Это и стало приговором.

Нет щелчка револьвера, только тихий шум и почти человеческий стон боли. Огонь пронзает грудь, промахиваясь правее сердца и почему-то эхом отдаваясь в сломанной когда-то лапе.

«Ладими́р», - так хотелось крикнуть по-человечьи.

Но не судьба. Обернуться можно лишь через несколько часов, а до этого времени, Зверь, кажется, не доживёт.

Ивор пошатнулся, заваливаясь на бок. Стрела с серебряным наконечником…

Почему же оборотни не живут вечно? Это мучительно, но стоит того, чтобы хоть раз, на пике страсти, сказать: «Люблю» и заключить самое дорогое в сильные, но такие нежные объятья…

========== - 2 - ==========

Не снять оковы, цепи мне,

Из колдовства те сшиты.

И только ты, как свет во тьме,

Идёшь один, без свиты.

Полуночью пропитан я,

Луна мне солнцем светит.

Она владычица моя,

На душу зверя метит.

Остыла грудь, а сердце в ней

Стучит. Но волчье сердце.

Мою привязанность развей

В невидимую дверцу.

Присядь и пальцы запусти

В густую волчью гриву,

Надень ошейник, отпусти

По следу мглы игривой.

Я до рассвета твой. Крещусь.

Уйду в ночи безлунья.

Но после снова возвращусь,

Вернусь на полнолунье.

На тела два одна душа…

Порыв колышет холку.

Притронешься к ней, чуть дыша,

Как к хищнику, как к волку…

Ладимир понял, что что-то пошло не так, сразу после услышанного из-за кустов шума. Будто замедлило всё ход свой, и мужчина в каком-то оледенении глядел, как на свет выбегает человек, идя к оборотню. Того тень лесная скрывала, но можно было увидеть, как покачнулся зверь и упал.

А в секунду следующую время вновь перестало казаться бесконечными фрагментами. Рыжеволосый кинулся к ним, уже слыша радостное бормотание:

- Оборотень! Белый! Кажись, он… Удача-то какая…

Даже не думал этот охотник, что второй заодно с «чудовищем» будет, а Ладимир, стараясь невозмутимым показаться, спросил громко:

- Какое право ты имеешь охотиться в моих угодьях? - от голоса веяло холодом, однако кто бы знал, как он сейчас молил Отца Святого, чтобы не попала стрела в цель.

Даже вздрогнул другой человек, рывком оборачиваясь назад. Тотчас понятно стало, что мужик простой, «из народа» вышедший и, скорее всего, недавно взявшийся за эту на первый взгляд лёгкую работу.

- Так это… Боярин, не судите строго, - залепетал тот, стараясь незаметно придвинуться к своей добыче. – Я ж Вас от опасности великой избавил. Оборотня подстрелил.

И тут Ладимир не выдержал, сжав кулаки и почти зарычав:

- Ты пса моего ранил, а не Тёмного! Не видишь, ошейник на нём с моим знаком!

Дрожащими руками полноватый охотник нащупал кожаную ленту ошейника с таким же гербом, как и на одежде хозяина угодий.