Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Ну? – вопрошала она. – Неужели ты настолько глупа, что руки забыла помыть?

Я отвела взгляд, сказать было нечего.

Герда приложила руку к уху, будто не расслышала мой ответ.

– Что ты сказала, Юнна? Может, ты у нас дурочка?

Все уставились на нас. Я прикусила губу и крепче вцепилась в простыню.

– Нет, – прошептала я.

– Э-эй! – заорала Герда, как будто она оглохла. – Мы не слышим тебя. Говори громко и чётко, чтобы всем было ясно. Ты у нас дурочка?

– Нет!

– Вот это другое дело. Тогда иди, вымой руки.

Она развернулась и прокричала ещё громче:

– Остальные собираются в быстром темпе! Что, весь день будете здесь трясти простынями? Толку от вас никакого!

Некоторые начали собирать простыни и подушки, чтобы занести в дом. И тут из ельника послышался тихий звук мотора. Автомобиль приближался. Дети вытянули шеи, словно охотничьи собаки, почуявшие дичь.

– А ну успокоились! – завопила Герда, но никто не смотрел в её сторону. Всякий раз, когда в приют приезжала машина, дети окружали её. Все пихались и расталкивали друг друга локтями, стремясь пробраться поближе и показать себя, все хотели уехать из «Лютика» навсегда. Как же мы об этом мечтали! Как нам хотелось обрести настоящий дом, настоящую маму, такую красивую, с высоким пучком и ароматом духов. Маму, которая, если ты разобьёшь коленку, расстроится, воскликнет: «Бедняжка ты моя!» – и помчится за пластырем. Как мы мечтали о папе в блестящих ботинках, который побежит покупать комиксы, если ты заболеешь гриппом. Да уж, все мы хотели покинуть «Лютик», но, когда в приюте живёт пятьдесят один ребёнок, шансы у каждого невелики. Поэтому все мы здорово работали локтями в те редкие разы, когда в приют кто-нибудь приезжал.

Я побежала к воротам вместе с остальными. Звук мотора становился всё громче, ещё немного – и автомобиль будет здесь. Я встала на цыпочки, чтобы получше рассмотреть его за стрижеными головами детей…

Из леса, сделав крутой вираж, вынырнул потрёпанный старенький «Вольво». Он нёсся на дикой скорости. Ещё мгновение, и машина подъехала к воротам и завернула на гравийную дорожку. Она с рёвом объехала пару раз вокруг большого дуба, рванулась вправо, затем влево, словно никак не могла определиться, где встать. В конце концов она резко затормозила и, сделав ещё полкруга, замерла прямо перед нами.

Теперь уже не только у Арона лицо походило на яичницу-глазунью. У машины был такой вид, будто она только что спаслась от кровожадных сборщиков металлолома. Сзади бессильно болталась выхлопная труба, от мотора пахло гарью, а стёкла были покрыты картинками и наклейками. Кузов был испещрён рыжей чешуёй ржавчины, но кое-где виднелись остатки старой зелёной краски.

Я наморщила нос. Не хотелось бы мне попасть в дом к тому, кто сидел в машине, – кем бы он ни был. Похоже, та же мысль вертелась в головах у остальных.

– Ну и развалюха! – крикнул Арон. – Ни за что в жизни в такую не сяду!

Герда как заворожённая смотрела на свою испорченную гравийную дорожку. Затем она перевела взгляд на машину. Дверца распахнулась.

Наружу показалась чёрная волосатая нога, обутая в перепачканный глиной башмак с драным шнурком. За ней тотчас показалась и другая нога, такая же толстая и косматая. Сглотнув от волнения, я вытянула шею. Не пойму, чего мне хотелось больше – остаться и посмотреть, кто сидит внутри, или убежать подальше и спрятаться. Было что-то жуткое в этом автомобиле, такие гости у нас впервые. К нам всегда приезжали красивенькие машины.

Ручища оперлась на дверцу «Вольво», и её обладательница вывалилась наружу, пыхтя и стеная. Казалось, сердце моё на несколько мгновений остановилось в груди. Воцарилась мёртвая тишина.

Это была горилла! Двухметрового роста, с круглым, как бочка, животом, чёрной бугристой головой, походившей на гигантскую грушу. Она была без рубашки, зато в поношенных панталонах – голубых и мятых под коленями. Горилла наклонилась и одёрнула штанины, так что они немного прикрыли ботинки.

Затем она скрестила лапы на груди и окинула взглядом «Лютик»: окошки на верхнем этаже, где располагалась большая спальня; земляной погреб, где хранились картошка и маринованные огурцы; вход в кухню, через который можно было пройти, если ты весь перепачканный возвращался из сада. Позади всего – уходящая вдаль кромка леса, ели, черневшие тревожной стеной. Горилла ещё немного постояла, созерцая этот пейзаж, затем перевела на нас взгляд потенциального покупателя.

Дети гурьбой хлынули к главному входу. А Герда так и осталась стоять, уставившись на гориллу, словно на привидение. Я развернулась, чтобы помчаться следом за всеми. Сердце бешено колотилось в груди, гравий хрустел под ногами. Прочь отсюда, скорее!

Но вдруг произошло нечто странное. Я остановилась – сама не знаю почему. Помню, как, замерев на месте, я думала: «Надо срочно уйти и спрятаться подальше, как все остальные».

Но я стояла как вкопанная… Спиной я чувствовала чужой взгляд – такой долгий и пристальный, что сопротивляться было невозможно. Сама того не желая, я медленно обернулась.

И встретилась взглядом с карими глазами гориллы. Она улыбнулась, обнажив огромные кривые зубы. Подошла ближе. Я словно окаменела.

И тут Герда грохнулась в обморок. Тихо простонав, она повалилась на спину и осталась лежать. Горилла наклонилась над ней и помахала лапами у неё над лицом. Герда тут же очнулась, вскочила и стояла пошатываясь, словно больной зяблик. Я пулей сорвалась с места и кинулась к дверям.

Меня удочерила горилла - i_001.png

В большом коридоре лежали горой ботинки и сапоги. Я сбросила свою обувку и сломя голову полетела вверх по лестнице. На стенах аккуратными рядами висели старые чёрно-белые фотографии. В спальне царил переполох, как в курятнике. Дети носились по комнате и орали.

Я села на свою кровать, внутри заскрипели ржавые пружины. От страха сосало под ложечкой. До чего же отвратительный взгляд у этой гориллы!

«Герда никогда не позволит ей взять ребёнка, – думала я. – Никогда не отдаст ребёнка этой противной горилле».

– Ну что, Юнна, ты с ней разговаривала? – крикнул Арон. Рядом с ним на кровати сидели двое мальчишек – два брата, которые повсюду ходили хвостом за Ароном.

– Ты что, дурак?! – крикнула я в ответ.

– Нет, – сказал Арон. – Мало ли, вдруг ты решила, что вы друг другу подходите.

Черноволосые братья заржали, глядя на него с восхищением. Одному было пять, другому шесть лет, а наглости уже хоть отбавляй.

– Заткнитесь! – проворчала я и легла, отвернувшись к стене.

Арон тотчас подбежал к моей кровати.

– Думаешь, откуда у неё такое огромное пузо? – прошептал он.

Я обернулась:

– Откуда же?

– Хи-хи! – он с довольным видом вздёрнул свои белёсые брови. – Я о том, с чего эта горилла так растолстела.

– Понятия не имею! – ответила я. – Лучше скажи, с чего ты такой идиот?

Арон перестал лыбиться. Он задрал подбородок и вытаращился на меня.

– Уж я-то не дурак – понимаю, зачем эта мартышка сюда приехала, – многозначительно сказал он, похлопав себя по животу. – Вот почему она так разжирела. Ей нужны дети!

– Что-о? – спросила я и тотчас поняла, что у меня дико испуганный голос, хотя я изо всех сил пыталась храбриться.

– Ясно, как дважды два, – сказал Арон, пожав плечами. – Представляешь, сколько денег у такой толстухи ушло бы на мясо? – Он покачал головой. – Гораздо дешевле взять ребёнка из приюта.

У меня душа ушла в пятки. Но я тотчас опомнилась и хорошенько пихнула Арона в плечо.

– Кончай врать!

Арон затаил дыхание.

– Смотри, Юнна! – шепнул он. – Вон она!

– Хватит, – сказала я и тут же заметила, что все молча смотрят в сторону двери.

Я повернулась и увидела гориллу. Она подтянула свои застиранные панталоны. За её спиной появилась Герда, её лицо было красным, как помидор, а глаза метали молнии.

2
{"b":"258341","o":1}